Мир прекрасен, необычен и восхитителен. Но он же одновременно зол, завистлив и опасен. Потому, юное поколение, вступающее в его пределы надо беречь и защищать. Не будем касаться банальностей, что ребенка надо защищать от голода, болезней и жестокого обращения. В мире полным-полно опасностей, обернутых как конфета и сладких на вкус.

Первое июня – очередной повод вспомнить, что наши дети нуждаются в защите. А защищать их, к сожалению, по-прежнему есть от чего.
Понятно и похвально стремление родителей обеспечить детям более лучшую жизнь. Но, показывая детям, что можно жить немного лучше, прикладывая для этого меньше сил – мы сами воспитываем в них самовлюбленных эгоистов, считающих, что они ничем не обязаны этому миру. Детей, не меньше, чем от прямых опасностей, следует защищать от родительских, наших собственных ошибок. От неумения работать и отдыхать. От своих дурных привычек. Еще в большей степени надо оберегать детей от вранья. Как написал Фирдоуси: «волшба в цене, отваге нет дорог, сокрылась истина, и явным стал порок». От явности порока беречь детей надо так же рьяно как от огня и лютого мороза. 4 летняя дочь спрашивает у матери – а можно обманывать? Нет? А Светка говорит, что всех можно! Тот, кто заявил, что детям нужно все разрешать, что правила придуманы, чтобы их нарушать – определенно был врагом человечества. Без правил, без норм морали, немногие будут жить, купаясь в роскоши, за счет других. И только правила, т.е. их исполнение, позволяет жить нормально. А любое правило есть ограничение. А любая мораль заставляет нас не делать нехорошо. Без запретов, без слова «нельзя» этому невозможно научить.
Помимо неявных, ярких и блескучих, сладких на вкус и немного отравленных опасностей, никуда ни делись опасности явные. Это и увеличившееся количество транспорта, и ручные инструменты, в которые запрятаны немалые мощности. И, если зубья пилы просты и понятно опасны, повредиться можно даже неопасным на вид миксером. Потому все электрифицированные вещи должны быть как спички – не предметом для игры и недоступны.
Очень важно противодействовать неправильному режиму питания и сна. Торгашам важно продать нам что либо, изготовленное массово и дешево. Все их разговоры про сбережение нашего здоровья – рекламная трескотня. Трещат много – а проблемы с желудком – почти у всех детей и большинства взрослых. Тоже самое со сном. Нет такого развлечения, которое оправдывает бессонную ночь. Любовь, конечно, тоже лишает сна, но это как раз – не развлечение. И, по счастью, настигает детей уже в достаточно самостоятельном возрасте )).
Очень важны не спортивные, калечащие людей ради яркого шоу, а умеренные физические нагрузки, физкультура в лучшем смысле этого слова. Конечно, если ребенок спортивно талантлив, пресекать его умения и желания противопоказано. Но, тогда мы идем на вполне осознанный риск.
Детям вообще надо показывать множество дорог – они сами должны попробовать походить по ним и понять – годятся ли или выбрать другую. Показывать достоинства и опасности выбранного пути. И, естественно, помогать преодолевать препятствия, чем ребенок старше, тем в меньшей степени. Ведь вера в предначертанность пути – в большей степени является оправданием лени и нежелания менять жизнь к лучшему.
Однако, самая главная опасность для детей – это одиночество. Каких только мыслимых и немыслимых глупостей ни делает человек, когда ему скучно и нечем заняться. Потому на детей надо находить время – как бы ни уставал и как бы его не хватало. Нужно учить детей и общению со сверстниками и со старшим поколением. Совсем замечательно – если и со знаниями, животным и растительным мирами и теми же навыками работы. Это необычайно утомительно, но только эта работа может считаться 100% работой на самого себя.

Известно, чтобы как следует узнать страну, надо посещать не ее столицу или туристические центры. Дух нации находится в провинциальных городах и селах, суть культуры находится там же. В этом смысле моему брату повезло, и он попал в командировку в Ахваз — один их таких непарадных городов.
Общее впечатление более чем благоприятное. Страна чем–то напоминает Союз еще тех, 80-х годов. Иран приятно удивляет своей самодостаточностью. Вместо пространных речей про суверенитет при упадке производства, иранская промышленность обеспечивает большинство потребностей самостоятельно или по лицензии. Совершенно несовременный уровень дружелюбности. Ну, понятно, что никаких пьяных компаний, но вообще можно бродить по городу в любом районе в любое время, оставлять вещи – и ни с тобой ни с ними ничего не случится. Можно притормозить любую машину, чтобы просто задать вопрос. При том, что Иран – исламская республика, духовные лидеры не так назойливо лезут в жизнь к частным гражданам, как в нашем, вроде бы светском государстве. Единственно, в чем обычаи строги – так в хеджабе для женщин. Кстати, это не только традиционный наряд – но и свод правил, как им нужно одеваться. Своеобразный дресс-код, чем ни крупнее город, тем более активно игнорируемый. Обучение раздельное, зато в школах учат 4 языка – помимо обязательных фарси, арабского и английского каждый факультативно выбирает себе любой из мировых.
Поскольку в Иране велики запасы нефти и газа – в покое иранцев мировое сообщество не оставит. Но, отношение персов к иностранцам спокойное, в чем-то их даже оберегают – то ли из-за врожденного добродушия, то ли потому, что просто не боятся. Да и чего бояться народу, воевавшему еще тогда, когда в проекте не было не только государств, но даже наций Европы.
Но это частности, пройдемся лучше по улицам. Впечатление – что живут небогато, но достаточно красиво. Опять же, с учетом не особо ласкового горно-пустынного климата. Зато древность культуры, наверное, позволяет делать красиво буквально из ничего. От выложенных из камешков узоров во дворе, до невероятно элегантно оформленного деревца в нем же. Нет ничего даже близкого нашей помпезной и безумно дорогой роскоши в окружении грязи и бездорожья. При этом дома и просторны, и непохожи один на другой. Еще что занятно – так не использование первых этажей под жилье. Там либо гараж, либо кладовки, либо скучающий привратник-консьерж.
В чем мы сходны Ирану – так и в полном отсутствии порядка на дорогах. Нет такого пункта ПДД, который в Иране даже не просто нарушают – а, наверное, и не догадываются, что он есть. В этом смысле иранцы нас переплюнули. По крайней мере, возить 5 человек на 2-местном мотоцикле или детей в открытом багажнике авто мы еще не додумались. Впрочем, опять же по сравнению с иранцами – нам и возить нечего. У них маленькая семья – с тремя детьми. Чаще все-таки больше. Потому молодежи очень много.
Занятно питание. Совершенно неожиданно было узнать, что иранцы едят очень много риса. Более ожидаемыми были кебабы, в общем и целом вполне сравнимые с «отечественными» Правда, сравнение в пользу иранских – но это не принципиально. Зато колбасу они делают ужасно. Что удивило еще сильнее – практически не пьют чай. Зато совершенно неумеренно пьют колу, фанту и прочие спрайты. Т.е. заказать чай можно в кальянной – как бы не совсем подходящем месте. А в ресторане после некоторой заминки могут найти пакетики. Соки есть – но тоже не особом фаворе. С рыбой та же ерунда, правда там какие-то религиозные сложности.
Так что храни Бог эту самобытную страну – она так непохожа не современный стандартизированный до предела мир.

Если бы война 1812 года не принесла России огромные жертвы и не стоила столько жизней, произошедшие после взятия Москвы события были бы даже несколько забавны. Опьяненные взятием столицы, французы упустили русскую армию, вообще на несколько недель потеряв с нею контакт. Город, как бы отторгая от себя чужеродных захватчиков, запылал со всех концов. Якобы победитель – дважды просил о мире якобы побежденных. Как остроумно выразился один из французов, Наполеон был заставлен Кутузовым сторожить пепелище. Как первоклашка был застан врасплох и разгромлен Мюрат.
Впрочем, шутки на этом закончились. Не сразу, но осознав абсолютную бесперспективность засиживания в осажденной партизанами Москве, Наполеон решается на атаку войск Кутузова. Однако застигнуть русскую армию на марше ему не удается. Понимая невозможность успешной атаки уже превосходящего силами противника, доказавшего свою силу в менее выгодных условиях Бородина, французский император решает обойти русскую армию. Однако в условиях уже тотального превосходства русской разведки и слабости собственной кавалерии, опять же почти полностью полёгшей на бородинском поле, этот маневр не имел шансов на успех. Вовремя обнаруженный под Малоярославцем, Наполеон только и сумел (после дня ожесточенного боя) занять город, но далее идти не рискнул. Тут и произошел крах агрессора, двадцать лет шедшего от одной победы к другой. Дальше началось неутомимое и энергичное преследование отступающей французской армии. Отступление французов если не становилось бегством, то превращалось в их безжалостное избиение. Пардон, гости незваные, у нас так принято. Кроме прочего, на флангах вторжения, где и так военноначальники армии вторжения не очень блистали (наоборот, их били с завидной регулярностью) сложилась закритическая ситуация. Отстававшие с самого начала кампании, они были, по сути, разгромлены, отброшены, пленены или уничтожены. Сражения под Вязьмой, Ельней и Красным добили и центральную группировку противника. Разгром при Красном был таков, что кроме 200 пушек, 6 знамен и жезла маршала Даву, победителям достались 26 тысяч пленных. После боя, Наполеон велел сжечь оставшиеся знамена и бежал к Орше и далее к Борисову. Однако там, у Березины уже находились корпус Витгенштейна и армия Чичагова. Окружение стало чуть ли не свершившимся фактом. И, автору не дает покоя эта мысль, что упустив Наполеона, россияне сделали себе определенную услугу в плане противодействия Англии, всегда настроенной враждебно против России, независимо от того, воевали ли мы вместе или нет.
Именно там, у Березины прозвучали знаменитые слова, что от великого до смешного всего один шаг. К декабрю, российская территория была полностью очищена от врагов. Война, как писал Кутузов «окончилась за полным истреблением неприятеля».
Впрочем, впереди были еще немало сражений. У неприятеля еще уцелела часть старой гвардии, еще существовала резервная армия, с которой он еще наделал немало хлопот. С декабря 1812 года русская армия перешла границу и начала освободительный поход в Европу. На антинаполеоновскую сторону перешла Пруссия, потом незадачливая Австрия и, естественно, не желающая остаться в стороне от лавров победителей Англия. И тут, Наполеон показал, что был разгромлен, но вовсе не уничтожен. При Люцене, Бауцене и Дрездене ему удалось одержать хотя и неубедительные, но все же победы. Впрочем, торжество было совсем недолгим и это показало сражение под Кульмом, где российское оружие вновь покрыло себя славой (недаром прусский король, восхищенный мужеством россиян наградил всех (!) русских солдат железным крестом). Далее была битва народов при Лейпциге, где крах агрессора уже ничто не смогло остановить.

По ходу Отечественных войн (что 1812, что 1941), россиянам выставлялось немало упреков, что они использовали нецивилизованные способы войны, что им помогали морозы или значительные расстояния или что-либо еще другое. Самое бредовое, что эти россказни до сих пор в моде у историков, хотя смехотворность таких аргументов очевидна даже для человека, не имеющего никакого военного образования.

Начнем с нецивилизованности. Война и есть одно из крайних проявлений нецивилизованности. И тот, кто облагораживает ее грязный и кровавый облик – не может считаться честным человеком. Понятно, что по закону сходства крайностей, именно война способна дать примеры высочайшего духа, доблести и чести – но характер самой войны это ничуть не меняет. Это, как выразился Алексей Толстой «трудная и кровавая государственная нужда». Фраза о том, что на войне хороши все средства, придумана не в России. Поэтому совершенно неважно, отступает армия или наступает, использует ли она засады или борется грудь на грудь, использует ли диверсантов или нет – все это общий набор военных инструментов и главнокомандующий волен как повар смешивать все эти ингредиенты в любой пропорции – важно чтоб вкус «блюда» пришелся богине победы по вкусу. Потому, жалкий лепет оправданья побежденных не интересен. Им никто не мешал поступать так же. Более того, на бородинском поле французы не смогли ничего сделать – когда им предложили ту самую честную схватку о необходимости которой так часто твердили проигравшие. К тому же, особо «приятно» слышать о цивилизованности от агрессоров, от грабителей, насильников и поджигателей Москвы. И если с пожаром еще какие-то оправдания вероятны, то что скажут историки о подрыве кремлевских сооружений и церквей, о 12000 трупов гражданского населения, найденных в Москве после ее освобождения? «Мы становились, писал Ф.П.Сегюр, — армией преступников, которых осудит небо и весь цивилизованный мир». Между прочим, это написано современником и участником войны с «той» стороны.
Теперь о расстояниях и морозах. Военноначальник, ввязывающийся в кампанию против большого и северного государства, если не полный идиот, то должен смотреть на карту и метеосводки (или что там их заменяло в года Наполеона). Наполеона считать идиотом не стоит. Он не планировал блицкриг, для этого у него не было ни соответствующих средств ни даже желания. Его планирование российской кампании было чрезвычайно основательным, от масштабных разведывательных действий, до организации (впервые, кстати) специальных транспортных войск. Кампания рассчитывалась на 3 (!) года и предполагала разгром российских армий в приграничных сражениях, зимовку, разгром резервов за второй год кампании и завоевание всей территории на третий. Забавно, но даже зная план Барклая о отступлении, Наполеон ничего не смог ему противопоставить. Гонка за постоянно ускользающей русской армией привела его в фактичекую ловушку (аналогия с Ганнибалом, потерявшим боеспособность армии в Капуе вполне уместа). Мнимая победа обернулась почти тотальным истреблением армии вторжения а победитель, готовый торжествовать – в спешно удирающего вора, преследуемого по пятам хозяевами страны, в которую он ворвался. В заключении остается только повторить слова Кутузова, обращенные к остаткам «Великой Армии»: «Когда русская армия отступала, вы считали, что она бежит. Но и тогда она была достаточно великодушна, чтобы вывести вас из этого заблуждения. Русская армия заявила, что вы потерпите поражение в каждом бою, потому что не вы, а она будет определять место сражения и не даст вам уйти из страны, не добившись вашей гибели. И вы испытаете это». Жаль, но современным «цивилизаторам», в наше время таких слов сказать некому.

В Бородинском сражении, сторонам не удалось решить ни одну из своих задач. Россиянам не удалось остановить врага и сдача Москвы лучшее тому доказательство. Наполеон не сумел провести бой по своему сценарию. Психологический же надлом проявился в полной мере. Не было ни смелого маневрирования, ни стремительных прорывов, ни сокрушительного натиска. Точнее, все оно было, но разбилось об ответные маневры, мощные контратаки и невероятную стойкость.
Быстрый прорыв на левом фланге не задался категорически. Для взятия полевых укреплений – флешей Багратиона, понадобились 8 (!) атак. Да и восьмая атака удалась во многом в связи с тяжелым ранением Багратиона. При этом же потребовалось задействование почти всех резервов, а успех оказался эфемерным, поскольку попытка его развития обошлась французской кавалерии крайне дорого. Обходное движение Понятовского было раскрыто, левый фланг удлинен (говоря строго, отряд Тучкова был в определенного рода засаде, но крайне своевременно блокировал обход противника) и бой выродился в лобовой столкновение, при других условиях посчитанное бы за заурядное.
Удары по батарее Раевского так же не принесли никакого заметного эффекта, кроме огромных потерь с обеих сторон.
Не ограничиваясь пассивной обороной, русские атаковали противника своим правым флангом. И, хотя чисто кавалерийский рейд тоже в полной мере не достиг цели, зато он дезорганизовал напор французов. Именно в этот момент Наполеон окончательно утратил уверенность и чувство превосходства, преобладания собственной инициативы. Отданный было приказ в вводе в бой гвардии был отменен. Противник осознал, что еще ничего не закончилось, а резервы небезграничны. По военной иронии, захват Москвы было возродил эти иллюзии. Тем более жестким было разочарование.
После кровавого боя первый вопрос, вставший перед командующими был о продолжении сражения. Увы, возобновление боя грозило русской армии поражением, поскольку резервы отсутствовали и не было никакой возможности их быстро восполнить. Опять вмешательство двора поставило ситуацию на грань катастрофы, поскольку 80000 «московская сила» Ростопчина оказалась мифом а присоединение нескольких полков под общим командованием Лобанова-Ростовского и Клейнмихеля было запрещено. Подтвердилась правота Барклая, что отсутствие резервной армии не позволяет решить кампанию одним, пусть и генеральным сражением, и желанию противника его устроить надо противопоставить желание его избегать.
Показав примеры неслыханного дотоле героизма, армии закончили сражение поистине «боевой ничьей». И пусть французы и русские до сих пор считают бородинское сражение своей победой, его главный итог, обозначенный в начале статьи – оно ничего не решило. Однако, последовавшее за этим занятие Москвы оказало на стороны совершенно противоположное действие. Наполеон, гениальный полководец, упустил стратегическое соображение из разряда азов военного дела – политическая цель для войны второстепенная и несущественная до тех пор, пока армия противника в боеспособном состоянии. Боевой дух русской армии оказался не сломлен и, пополнив, наконец, себя резервами она нанесла «Великой Армии» ряд ударов, от которых та уже не смогла оправиться
На бородинском поле, среди памятников сражавшимся и погибшим героям, стоит и памятник «Мертвым Великой Армии» На открытии памятника в 1912 году, посол Франции произнес вдохновенную речь: «памятник открывается в знак дружбы великих народов, которым в будущем нет нужды враждовать, иметь противоречия, а тем более, решать их таким жестоким путем». Надо отдать должное французской нации, за прошедшие 200 лет при немалом количестве недоразумений и поводов к взаимному огорчению россиянам и французам пришлось скрещивать оружие только в необычной Севастопольской кампании. На полях последующих войн мы сражались на одной стороне, против общего врага.