Уже к концу первого курса вопрос с питанием, обычно, решается. Как-то сам собой отпадает. Будто и не было его в самом начале. Когда только-только из колхоза вернулись и сразу же… Какое там умыться, побриться или хотя бы зубы почистить? Какое?! Сразу же по аудиториям побежали. Расселись чинно, от преподавателя как можно дальше, и стали жадно, чуть ли не до драки между теми, кто уснуть не успел, знания в себя впитывать.
Час впитываешь, другой… А тут и большая перемена как раз. Перекусить бы…
Вот только вопрос – как? Когда в столовой во время обеда та-акие очереди… Уже и часовой перерыв почти закончился, а народ ещё в нескольких саженных шагах от раздачи. Времени на то, чтобы за столик сесть, да с толком и расстановкой покушать, — совершенно не остается. Быстрее, быстрее! Проглотил и побежал на следующую пару.
А еда, промежду прочим, уважительного отношения к себе требует. И когда
вот так… Аля-улю. Проглотил, не жуя, и побежал. Как это всё называется?
Желудок… Он, как минимум, – не железный. И даже не деревянный. Сегодня, завтра, послезавтра он все эти эксперименты переварит. А через месяц — как забастует! И что тогда?
Перспектива, конечно, такая… Не радужная, прямо скажем! А что делать?
Ну, мы и стали присматриваться к опыту товарищей по несчастью. Они-то как проблему решают?
Вон, девчонки, например. Скинулись комнатой, купили продуктов на общественные деньги, в воскресенье наварили дня на три вперед. И в обед уже не в столовую. В общагу. Пришли не торопясь, разогрели заранее приготовленное. С чувством, толком пообедали. Ещё, как минимум, полчаса до следующей пары остается. Пожалуйста, упал, если так уж хочется, да надавил на массу минут двадцать.
На первый взгляд, вроде бы и неплохо. Никакой спешки. Раз. Здоровая, собственного приготовления пища, а не столовский комбижир. Два. И дешевле! Если прикинуть — сколько их там в столовой? На кассе, на раздаче, повара. Заведующая! И все зарплату получают. А тут – всё сами. Без зарплаты. Только на продукты. И всё.
Но как более внимательно всмотреться… «В воскресенье наварили дня на три вперед». А если вспомнить, как окончание колхозной страды отмечали? Когда на самодельные пельмени вся мужская составляющая курса сбежалась. Налеплено-то их было… Сколько налепилось из того фарша, что был куплен на все остатки послеколхозных денег. Чтобы порубать тех пельмешек, так порубать. От пуза.
А что пузо не примет – в морозилку. И что в неё по итогу удалось положить?! Кастрюлю потом три вечера по всей общаге искали. И мыли её потом. Сами. Хоть бы одна обожравшаяся пельменей скотина по ней тряпкой провела!
«Наварим в воскресенье»… К ночи от того, что наварим, ничего не останется! И что тогда в понедельник есть? А во вторник? В среду?
И?! Как тогда обустроить процесс питания?
В общем, прикинули мы с приятелями и решили, что «про запас» готовить не будем. Скинемся на неделю и отдадим деньги самому хозяйственному. Типа – казначею. А уже он ежедневно будет выдавать дежурному энную сумму.
Тот перед обедом, с последней пары свалил и, пока остальные полтора часа пишут лекцию за себя и того парня, — в магазинчик. Затарился, чем посчитал нужным, и прямым ходом — на кухню. Пока пара закончится, он чего-нибудь горяченького и сварганит.
Вроде бы, ничего, нормальный вариант. И в очереди не стоять. И дешевле. У девчонок же — получается.
У нас тоже… Получилось. Правда не совсем то и далеко не так, как планировалось. А так хорошо всё задумывалось.
* * *
Когда перед последней парой мы своего дежурного по магазинам снарядили, планы у нас были совсем не наполеоновские. Так, кашки бы рисовой. Горяченькой. И чайку с бутерами. Когда колбаса по толщине нарезается не меньше того куска хлеба, на котором ей потом лежать.
И всё! Казалось бы – ну, чего сложного? Не то, что без интегралов… Даже неизвестных в этой кулинарной задачке нет. Но… Это только казалось. Нашлись неизвестные. Да ещё какие!
Это мы сразу, как только в общагу зашли, поняли. Ну, а как на кухню всей толпой ввалились…
Лучше бы мы на неё и не заходили. Не очень приветливо она нас встретила.
Девчонки носятся по всей кухне, как угорелые, со своими кастрюльками, от холодильника к плите и обратно. Орут во весь голос что-то непонятное, но очень эмоциональное, а поставить посуду на плиту и разогреть содержимое… Некуда! Наш «дежурный» все восемь конфорок на двух газовых плитах занял. Своею рисовой кашей.
И всё то, что одному ему предназначалось… На всех нас выплеснулось.
Но мы быстро сориентировались. «Вспышка кругом»!
Схватили по кастрюльке в каждую руку и, оставив ещё две девчонкам в качестве почетного трофея, быстренько… Просто пулей, к себе в комнату, как мышки, забились.
На всякий случай стол к двери придвинули и… Ни гу-гу!
Только после того, как девчонки, разогрев всё, что им было нужно, разбрелись по своим комнатам, а в коридоре стало тихо… Вот тогда «дежурный» и рассказал, что тут у него приключилось.
* * *
— «Чё-чё». Да я вообще тут ни при делах.
Заскочил в «стекляшку», купил кило фасованного риса. Ну, и прямым ходом – на кухню. По шкафчику пошерудил – все большие кастрюли, как корова языком слизнула.
Девки-то в воскресенье на неделю вперед наварили. Вот все солидные ёмкости и позанимали. Холодильник весь ими заставили.
Но мне они, так-то разобраться, — и ни к чему. И в литровую весь рис влез. Сначала, правда, не хотел. Но я его утрамбовал. Потрёс кастрюльку аккуратненько, чтобы рис осел. А после этого – досыпал остатки из пакета. Потом водички тихонько налил. По самый край. Рис еле-еле прикрыло.
Кастрюлю — на плиту. Как закипело, огонь убавил, чтобы рис не выплескивало, и пошел в комнату. Хлеб, колбасу порезать.
Не успел нож достать, слышу – с кухни орут: «Мужики! Мужики, что тут у вас?»
Да что там у нас? Рис в кастрюльке варится.
Я всё бросил, бегом на кухню. Влетаю туда, смотрю… Ёкарный бабай!
Рис. Разбух что ли? Или ещё что с ним случилось, но он ка-ак попер через край кастрюли! Я к шкафчику быстро. Схватил вторую кастрюлю, перебросил в неё половину риса из первой, долил воды и уже обе ёмкости на плиту поставил.
Не успел отдышаться, как рис… Туды ж его, через коромысло! Ну, до чего крупа вредная. Уже из двух кастрюль – через край.
Я опять к шкафчику. А он-то не резиновый. Только одна свободная кастрюля осталась. И в неё из двух — не влазит уже.
Ну, я — к соседям Читать далее →