Глава 15. За бессмысленное упрямство в отстаивании крепости несут наказание.

Прочитав эту главу, не мог удержаться от горького смеха. Времена идут, технологии развиваются, а человечество в вопросах этики все сильнее сдает назад. Боже, ладно крепости проявляют бессмысленное упрямство. В конце концов, крепости ставят не для украшения местности, а для сопротивлению врагу. И если враг, озверев от сопротивления, вымещает на защитниках свою злобу – в этом лишь проявление войны: самого зверского сумасшествия, по выражению Леонардо (Да Винчи). А вот сейчас, когда крепости стали именно деталью ландшафта, сколько совершенно тупейшего упрямства проявляют люди там, где минимальные уступки с обеих сторон не привели бы к массам несчастья а, напротив, привели бы к выгоде или удовлетворению как минимум. Самые зверские преступления совершаются за гроши или «просто так». Самая лютая ненависть лежит между микроскопическими противоречиями. Ладно, признаю, что и из-за больших денег тоже совершаются жуткие злодеяния. И тем южным корейцам, убитым при обстреле труднопроизносимого острова ради временного поднятия курса доллара, мало «радости», что вся эта провокация была затеяна ради таких «возвышенных» интересов. Что это была провокация, не мнение автора. Он был несколько ошарашен, услышав это в экономическом (!) обзоре «Вестей 24». Нет, удивлен не самими фактами, а открытым публичным заявлением авторитетного обозревателя.
Что еще вызвало горькую усмешку – так сентенция «пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья – победоносный и вооруженный до зубов враг». В современном мире стало так много непропорциональной гордыни и стяжательства, что правую сторону найти стало в принципе нереально. Ну чем вполне кровавый тиран Садам Хусейн лучше или хуже его американских «контрагентов». Ладно, возьмем не географически далекое и не вполне понятное общество, а соотечественников. Вот в угоду равноправию отменили аристократизм. Ну и что – этот вакуум даже не успел образоваться, как в него попёрло такое … Были «выдвиженцы» и «назначенцы», теперь это «элита», «vip-персоны». При этом графские замашки приобрело столько народа, что быть скромным стало не просто невыгодно, а опасно.

Глава 16. О наказании за трусость.

Вопрос наказания за трусость не прост. При современном торжестве безнравственности, взывать к чувству стыда и совести представляется не очень перспективным. Наказывать смертью – противоречит идеалам гуманизма, даром, что в современном обществе, жизнь не ставится ни в грош. Еще смешнее, наказывать за трусость рублем, поскольку как измерить градации трусости и по какому коэффициенту пересчитывать в рубли и копейки наказания? Что касается разницы между малодушием и злонамеренностью, то еще смешнее. Нет преступника, который бы не считал себя или невинным или, как минимум, жертвой обстоятельств. Нет судьи, стремящегося к справедливости. Потому вопрос наказания отнесен на волю случая и удачи, кому как повезет. Естественно тем, кто стоит выше по общественной лестнице, везет «почему-то» больше. Хорошо трусить в бронированном «Мерседесе». И не очень хорошо быть отважным в трамвае )). Хотя есть и более утешительные строки Хайяма:
«Благородство и подлость, отвага и страх
Все, с рожденья заложено в наших сердцах
Мы, до смерти не станем ни лучше, ни хуже
Мы – такие, какими нас создал Аллах.»

Заключение.
Вот перевернута последняя страница, пора расставаться с автором. Прощай Мишель, не навсегда, но до новой встречи! Я люблю перечитывать книги. Как невозможно дважды войти в одну реку, так невозможно одинаково воспринять разные прочтения одной и той же книги. Да, автор зафиксировал свои идеи, оставил своеобразное фото своего разума и таланта, дух своей эпохи. Но мы-то меняемся – иногда очень быстро. Перечитав уже во взрослом состоянии своего любимого детского сказочника Андерсена – я был потрясен суровостью и, временами, леденящей (вспомним «Девочку со спичками») жесткостью повествования. Так и Монтень в новой перечитке, был воспринят уже по другому. Все мы, люди и звери, горы и моря – лишь пепел отгоревших звезд. Почему бы отдельно взятой горсти пепла не порассуждать немного. Не охватывая, как Паскаль всю вселенную целиком, с точки зрения разума. Не ради славы или материальных благ. Но ради нового восхищенного взгляда на гармонию мира, ради ее более лучшего и правильного понимания. Еще больше – для понимания себя. В безоблачные ночи, находясь за городом, я люблю кидать взгляды на небо и посылать мысленный привет звездам. В тихую ночь я ощущаю стремительность полета нашего звездного дома… Увы, это становится все реже. От веселого и бестолкового романтика я перешел в более зрелое состояние. Накоплен некий, иногда не вполне приятный опыт, не раз опробованы свои идеи и идеалы на стойкость к реалиям жизни. Пора начинать фиксировать жизненные сделки. К прибыли, к убытку ли – пока не ясно. Пусть придут другие и сделают по иному…

Саратов. Декабрь 2010 – Январь 2011

Глава 14.2 О богатстве и нищете.

Правда занятно наблюдать за сверхбогатыми, пусть и через искажающую призму телеэкрана или пронырливых фотографов. Я вспоминаю одного литературно-фантастического героя (Уормсер Р «Пан Сатирус»), который не без ехидства спрашивал про богатых – «они что – из за того, что разбогатели, могут больше съесть, поспать?» Дырявые носки бывшего председателя МВФ так же не располагают к мысли – что они могут лучше одеваться. А результаты исследования продолжительности жизни в США — вроде и небедной страны показали, что и живут дольше всех вовсе не мультимиллионеры а члены Конституционного суда. Современные Крезы настолько неприлично богаты, что прямо начинаешь жалеть об отсутствии современного Дионисия, который так великолепно пошутил над сиракузским скрягой, отобрав у него закопанные сокровища, кроме малой части – а потом вернув их, убедившись, что тот перестал скопидомничать. Больше всего веселит, когда супербогачи начинают завещать деньги на благотворительность. Вот почему-то я редко слышу, что на свои деньги построил что-то общественнополезное. В основном звучат астрономические суммы, потраченные в никуда. Да нет же, я не против благотворительности. Просто хочется процитировать Гончарова (Фрегат Паллада) «благотворительность в Англии возведена чуть ли не в предмет культа – а народы под властью Англии – вымирают от голода» Совсем не уверен, что что-либо в этом смысле изменилось. Потому когда богатые делают более конкретные дела, например, усыновляют детей из беднейших стран, это находит в моей душе намного более сильный положительный отклик.
Что еще занятно, так это противоречие, между тем, к чему стремятся религиозные люди и догматами религии. Большинство, если не все стремятся к богатству, хотя в писании прямо и четко написано – «не собирай сокровищ на земле, где ржа и моль точит, а воры подкапывают и крадут» Полагаю, эти умники надеются на нафталин и охрану. И там же – «легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное». О, вот почему на диету садятся! Ну и правда, худого верблюда объективно легче тащить через то самое ушко…
Ладно, с богатыми станет ясно тогда, когда сами разбогатеем. А с нищими – тоже занятная история )). Сегодня, находясь в радостном ожидании романтического свидания, я остро ощутил необходимость «творить добро». А, поскольку леность разума в полной мере поразила и меня, то придумать, как сделать доброе дело оказалось непросто. По счастью, выход нашелся сам собой, в виде просящего милостыню мужичка на костылях. Кстати, предвещая претензии на то, что нищих развелось много, их «крышует» мафия или они очень много «зарабатывают», отвечаю – а мне параллельно! В миг, когда деньги покидают мою руку, они перестают быть моими и какое становится мое право думать о том, на что они будут истрачены. Пропьют ли их, отнесут ли домой больному ребенку или потратят как иначе – вопрос уже не моей совести. Я сделал доброе дело, и никого не призываю его повторять или не повторять, одобрять или осуждать. Кстати, один из наших знаменитых путешественников (вот незадача – он наш современник – а опять забыл его фамилию) описывал мораль племен Индонезии, до сих пор живущих первобытнообщинным. По их морали – подарки делать нельзя, потому что это оскорбительно показывает, мол я такой сильный – ты у меня это не отнимешь! И ты такой «нищий» – у тебя ничего нет на обмен! Вот так история человеческой морали описала спираль и мы не делаем добро посторонним – правда уже по другим соображениям.
В кошельке не оказалось мелочи – и я протянул ему пятидесятку. Ответные слова меня «убили»: — «Ой а, чё так много? (!!)» В этот момент мне стало ясно, у мира надежда еще есть! У уличного попрошайки сохранилось чувство справедливости! Причем истинной, а не той, о которой так много говорят и которая на самом деле – лишь пожелание о несправедливости в свою пользу.

14.1 О боли.

Рассуждения о смерти или страхе смерти конечно кажутся чрезмерно схоластическими и довольно противоречивыми. Но, еще более обострятся противоречия, когда мы начнем рассуждать о боли. В этом мире полно боли. И если человек, сумел отгородиться и от собственной боли, и от вида чужой, это не значит, что в мире ее стало меньше. И суть и смысл боли прост и незатейлив. Это сигнал неприемлемости ситуации. Избавляя себя от боли мы даем себе возможность вести себя неприемлемо. Добавим к этому, что избавление от боли может вообще отменить сам предмет боли. Мрачный юмор в духе хирурга: «болит рука – так давай ее отрежем!» Отгораживаясь от своей боли мы можем упустить, и, скорее всего и упустим момент, когда Боржоми пить будет пить несколько поздновато. Избавление от непереносимой боли, помимо прочего, ослабляет генофонд. Обреченные смерти выживают и дают еще более слабое потомство. Но, попробуй объяснить родителям, что они должны пожертвовать ребенком ради живучести вида. В лучшем случае, автор не исключение, повертят у виска. Тем не менее, жизнестойкость поколений, наших дедов и родителей и наших детей и внуков – настолько разная, что становится крайне тревожно. И, пока даже не видно никакого выхода. Мы все более и более становимся таблеткозависимыми. Ирония про легальный или нелегальный оборот наркотиков становится все более и более горькой. И то, что препараты, без которых мы не можем существовать это легальный оборот, утешает крайне слабо. Пока у меня в голове только крайне половинчатое и достаточно уязвимое, но вполне жизнеспособное предложение. С установления сознательного возраста и минимальной самостоятельности, тот, кто хочет дать потомство – помимо всего прочего должен сделать выбор между детьми и таблетками. Т.е. ты пьешь таблетки и отказываешься производить потомство или рискуешь собою (только собою!), отказываясь от таблеток. По крайней мере, такая евгеника морально оправдана. Не заставляя улучшаться других, ты сам и только себя приносишь в возможную жертву жизнестойкости вида. Не стоит меня критиковать, я сам понимаю – что и тут все крайне непросто. Предложите что-либо лучше естественного отбора.
Так что «Эпикур (см. Монтеня) говорит, что богатство не облегчает наших забот, но подменяет одни заботы другими». Вспомнился наш фантаст Ефремов, в одном из романов жестко критиковавшем идею «сыворотки боли». Суть критики была в том, что применение сыворотки боли для ее изучения неотделимо от ее причинения, что безнравственно «вообще». Боли вполне достаточно для ее изучения так сказать в «естественном» виде – нет необходимости изобретать дополнительный способ. Наконец мир несовершенен и «сыворотка боли» могла бы попасть в недостойные руки. Как видно – обезболивающая сыворотка несет ничуть не меньше проблем. Так, «победив» боль мы заменили ее целым букетом проблем, от сверхболи, которую «не берет» никакой анальгетик, до наркомании, которая уничтожает суть личности не трогая, до времени, ее форму. И уж точно, бесчувственный к боли никогда не сможет понять боль чужую. Вот сразу сколько вылезает демонов из бутылочки с благим в общем-то лекарством.