22 июня началась война, чуть позже ставшая для всех нас Великой Отечественной. И хотя никто ещё не знал, да и не мог знать, что до подписания нацистской Германией Акта о безоговорочной капитуляции ещё 1418 долгих и кровавых дней и ночей, даже в эти первые часы развернувшихся по всей западной границе страны ожесточенных боёв мало кто сомневался, что Победа обязательно будет за нами. А враг будет разбит.

Для того, чтобы это свершилось, уже в первый день войны страна готова была заплатить за общую, одну на всех Победу самую дорогую цену. И она не постояла за ней. Заплатила жизнями своих сыновей и дочерей. Почти 27 миллионов наших соотечественников унесла с собою та война. Миллионов!

А ведь каждый из них имел имя, фамилию, родных и близких, для которых смерть каждого из этих многих миллионов была не просто цифрой в безжалостной ведомости безвозвратных потерь, а отдающих в самое сердце болью и горем.

Если взять небольшое, обозначенное не на всех картах село, из которого родом моя мама, то на местном мемориале павшим, что полукольцом окружает памятник Солдату Освободителю рядом с сельским клубом, — 220 имен тех, кто ушел на фронты Великой Отечественной и не вернулся с них к родной хате. Каждого пятого жителя забрала в этом населенном пункте война. И не найти в нём двора, не получившего за долгие четыре года похоронки на мужа, отца или брата.

Вот, например, семья моего дедушки, маминого отца.

Самого его мобилизовали уже на третий день войны – 24-го июня. Но пройдя боевой путь от Тихвина до Кенигсберга, он в августе 1945 года вернулся в родное село. А вот два его родных брата погибли и, хотя их имена выгравированы на плитах сельского мемориала, сами они лежат в братских могилах далеко от тех мест, где родились и выросли.

Первый брат, Яков, тяжело ранен в бою за деревню Ольховатка Поныровского района Курской области и 3 марта 1943 года скончался от ран уже в госпитале. Рядом с ним он и похоронен. Братская могила, в которой лежит дедушкин брат, — у больницы в селе Ольховатка. Тогда, в 43-ем ему шел 29-ый год. Вот и всё, что я знаю об обстоятельствах его смерти.

А вот о том, как летом 41-го погиб второй дедов брат, Алексей, известно чуть больше. Он был железнодорожником. Сопровождал воинские эшелоны. В очередной поездке, в районе Волоконовки (тогда Воронежская, ныне Белгородская область), состав попал под бомбежку. Как только показались немецкие самолеты, прозвучала команда – «Из вагонов! Рассредоточиться». И красноармейцы, и сопровождающие железнодорожники стали выпрыгивать из начавшего притормаживать поезда. Прыгнул и дедов брат. И попал прямо под разрыв авиационной бомбы.

Об этом деду, когда тот в августе 45-го вернулся домой, рассказал один из односельчан, в тот роковой рейс бывший рядом с его братом. И тоже выполнивший команду – «Из вагонов». Но буквально на несколько секунд позже. Поэтому и остался жив. А дедов брат погиб. И лег в братскую могилу на станции Валуйки бывшей Воронежской, а теперь Белгородской области.

А это только одна семья. Одного из моих дедушек. Отец моей бабушки по материнской линии, демобилизованный из армии «вчистую» после тяжелого ранения, умер в 44-ом году уже дома. А дедушка по отцовой линии, красноармеец 16 Гвардейской стрелковой дивизии, погиб 21 марта 1942 года в бою у деревни Нивы Велижского района Смоленской области.

Не мною высказанная мысль о том, что война прошла через каждую советскую семью – не просто слова. Это действительно так.

Каждый из наших родных и близких заплатил свою личную, индивидуальную цену за Победу. И поэтому нам никак нельзя забывать о том, что они пережили в те трудные и для них, и для всей страны годы. Пережили, превозмогли и победили. Чтобы из их совместных усилий сложилась общая Победа. Одна на всех…
_____________________
На снимке — Сельский мемориал погибшим. Один из многих. И сегодня мы помним о тех, кто не вернулся с Той войны

Ну, вот оно практически и наступило, очередное лето! Детям оно принесло каникулярное раздолье, а родителям – дополнительные хлопоты и беспокойства, связанные с решением извечной задачи насчет того, чем занять и с кем оставить младшего школьника летом.
Эта проблема касается в первую очередь именно младших школьников, потому что дошкольники и летом могут посещать детские сады, а более старшие школьники люди все ж таки более самостоятельные, ответственные, и пора им уже уметь заботиться о себе самим. В меру своих возможностей, конечно.
Итак, для младших школьников летом есть несколько альтернатив.
Во-первых, это детские лагеря при тех же школах, где дети и учатся. У таких лагерей – масса плюсов. Дети находятся в привычной для себя среде, со своими друзьями и сверстниками, и под присмотром тех же учителей, которые занимаются с ними и в учебное время.
Минусы пришкольного лагеря заключаются лишь в том, что дети тут находятся, как правило, только полдня, и к тому же смена в пришкольных лагерях кончается слишком быстро…
Во-вторых, это лагеря отдыха за городом. Плюсы у них известны всем, и минусы тоже. Среди плюсов – чистый загородный воздух, возможность заниматься подвижными играми, набираться сил, укреплять здоровье, приобщаться к самостоятельной жизни среди сверстников, и так далее. Минусы такого отдыха – это все те же плюсы, только с другой стороны. К примеру, в загородном лагере можно подхватить какую-нибудь заразу, а с психологической точки зрения не каждому ребенку удается успешно адаптироваться в новом месте и в кругу незнакомых сверстников. Вот эта проблема довольно часто становится ключевой. И если ваш ребенок является не очень контактным, лучше его дополнительным стрессам не подвергать.
В-третьих, один из самых лучших вариантов летнего детского отдыха – это у бабушки (тети, дяди) в деревне. Когда-то автор этих строк провел в деревне у любимой бабушки не одно лето, и каждое из них оставило о себе самые лучшие воспоминания. К сожалению, далеко не у всех нынешних горожан есть родственники, или, допустим, близкие друзья в сельской местности. Как вариант этого варианта можно, правда, найти надежных людей, и отправить к ним ребенка на лето на платной основе, но этот вариант требует индивидуального подхода. Очень индивидуального. Одно дело – родственники и близкие друзья, и совсем другое – посторонние люди.
В-четвертых, очень хороший вариант детского отдыха, это когда ваш ребенок или ребенки едут куда-нибудь отдыхать вместе с вами в отпуск. В путешествие, на курорт, да хоть в ту же родственную деревню. Плюсов у такого отдыха целая куча, а минус, опять-таки, только в том и заключается, что такой отдых кончается также очень быстро…
Впрочем, сейчас все лето еще впереди. Даже одна мысль об этом захватывает дух!..

Вот опять на днях в Москве произошло столкновение между теми, кто намеревался провести неразрешенный властями парад сексуальных меньшинств, и теми, кто намеревался этому параду помешать. К счастью, милиция (или уже полиция?..) среагировала очень оперативно, и помешала тем и другим. Задержанные были с обеих сторон, а жертв, к счастью, не было.
Но возникает вопрос: зачем вообще этим людям, склонным к нетрадиционным сексуальным отношениям, проводить такие провокационные мероприятия?
На самом деле в последние годы и десятилетия Россия стала вполне терпимой страной, и фактически смирилась с самим фактом того, что в обществе есть люди, отклоняющиеся от сексуальной нормы. Да и где она уже, эта норма?.. К тому же во всем остальном эти люди от других людей ничуть не отличаются. Они вполне способны работать так же, как и другие, и так же способны производить разного рода ценности, как материальные, так и духовные.
Вспомним хотя бы великого композитора Петра Ильича Чайковского. Или великую древнегреческую поэтессу Сафо. Или великого французского актера Жана Марэ. Или великого русского импрессарио Сергея Дягилева. И еще много кого можно вспомнить.
Но вот ведь какая странность – эти великие люди гей-лесби парадов не устраивали, и вообще были далеки от разного рода демонстративных действий подобного рода. Они, было дело, мучились, страдали – от неразделенной любви, от ревности, от своей непохожести на других — но все-таки жили своей жизнью, не переходя определенных границ. Хотя в прошлые времена, в гораздо менее терпимом обществе, им было жить значительное труднее, чем их братьям и сёстрам в нынешнюю эпоху.
К примеру, широко известный английский писатель и поэт Оскар Уйльд не далее как во второй половине XIX века даже был осужден за гомосексуализм и отбывал срок в тюрьме, из-за чего в конечном счете и прожил намного меньше, чем мог бы.
Наиболее гармоничным, без всяких натяжек, было в этом плане общество Древней Греции. Там отношение к гомосексуализму было абсолютно нейтральное. Гомосексуальные сцены даже изображались на амфорах, но не в качестве какой-то настырной демонстрации, а просто как отражение многообразия жизни. Если на амфорах изображались различные бытовые, военные, исторические, эротические сцены между мужчинами и женщинами, то почему нельзя изобразить сцену между мужчиной и мужчиной, и между женщиной и женщиной?.. Можно. Изображали.
А вот в Древнем Риме начались уже излишества. Именно из-за них и погибла цивилизация Древнего Рима. Из-за излишеств, а не из-за самого факта нетрадиционных отношений между людьми.
Поэтому возникает такая неожиданная мысль, что те «нетрадиционные» люди, которые так настойчиво пытаются проводить свои митинги – какие-то не совсем настоящие. То есть, для них не их ориентация — главное, а нечто совсем другое. Городские площади для них что арена цирка, и на этой арене им страсть как хочется устраивать свои клоунады, чтобы просто выпендриться перед другими.
Кстати, такую клоунаду можно устроить и на почве будто бы вполне нормальных сексуальных отношений. Вот как ее устраивает один пожилой актер, который выкладывает видео и фото своих отношений с молодой женой в открытый доступ в интернете.
И то – перебор, и это – перебор.
Так что милиция (она же – полиция) действовала не только совершенно правомерно, но и абсолютно правильно.

Однажды в подъезде самого обычной девятиэтажки окотилась местная кошка – она считалась не то что бездомной, а – «подъездной», у нее была собственная подстилка на площадке между четвертым и пятым этажами, миска, коробка с песком (хотя большей частью с этими вопросами она ходила на улицу), ее кормили всем подъездом. В общем, этакая «дочь подъезда». Но вот появились котята. Аж восемь штук. И вот их, конечно, кормить никто не собирался.

Нет, не подумайте плохого, топить их тоже не собирались. Котят начали разбирать. Брали в основном для деревни – ловить крыс и мышей. Отвозили деревенским бабушкам и знакомым – подарок, городской котенок-крысолов. И разобрали почти всех. То есть, семерых забрали, начали приучать к коробке, миске и так далее. А один – так и остался с мамой-кошкой. На него никто не польстился, котенок был самым мелким, что называется – не имел товарного вида. Его сложно было представить в роли крысолова, да и в качестве украшения квартиры он не годился.

Все в подъезде жалели котенка-неудачника, который, единственный из всего помета, остался без хозяев. Жалели, искали для него дом, но никак не находили. Пошли разговоры о том, что котенка надо будет как-то… ну, хотя бы выгнать из подъезда. А то мучься потом с кошачьей династией. Да и вообще, кошка – это нормально, привычное дело, а вот еще и кот… ну, совсем, совсем лишнее.

Пока обитатели подъезда пытались решить судьбу бедняги, в одной из квартир умер старый кот. Он прожил солидную кошачью жизнь – 19 лет, был любимцем семьи и фактически хозяином квартиры (как и многие домашние кошки – не они при людях, а люди при них). Хозяйка кота была в отъезде, и ее сын разволновался – что делать? Мать вернется, а кота-то и нет! Как сказать? И вообще, что делать без кота дома? Как можно жить без кота?!..

Почесав в затылке, парень пошел изучать котенка-неудачника. И, присмотревшись к нему, поразился: малыш был практически такого же окраса, как и старый кот. Только старый был черным с белым галстуком и носочками, а котенок – благородного серого цвета, но белый галстук и носочки присутствовали, и были точно такими же, как у старого кота.

С тех пор прошло три года. Огромный серый котяра с белым галстуком и носочками спит на хозяйской подушке. Кстати, бывший недокормыш весит аж 9 килограмм. Причем – ни капли жира. Сплошные мускулы. У него полноценное питание – мясо, куриная печенка, говяжьи почки и так далее. Его любят, ценят и уважают. Он обожает своих хозяев. И, конечно, не ловит мышей.

Кот Ларри котенком попал в лондонский кошачий приют. Ларри был совершенно беспородным, обычный двортерьер – серо-полосатый с белой грудкой и белыми лапками. Теперь Ларри вот уже год как работает. Он занимает официальную должность кота-крысолова в резиденции премьер-министра Великобритании. На этой должности Ларри сменил кота Хэмфри. Хэмфри, тоже беспородный, но лохматый (Ларри – гладкошерстный), между прочим, работал с Маргарет Тэтчер, Джоном Мэйджором и Тони Блэром. Ларри трудится с Дэвидом Камероном.

Жил-был Хемингуэй. И в общем не очень любил кошек. Но капитан Декстер сделал писателю подарок – котенка с шестью пальцами на лапках. Котенок получил имя Снубол (Снежок) и стал любимцем Хемингуэя.

Уже давно нет писателя, а вот кошачье племя процветает. Потомки Снежка до сих пор живут в доме-музее Хемингуэя, во Флориде, на острове Ки-Уэст. Их около пятидесяти штук. И то, что для людей – музейные экспонаты, для котов и кошек – привычная среда обитания. Они спят на музейных кроватях, валяются на музейных шкафчиках. Это – их дом. Кстати, все они – шестипалые.

Для кошек Хемингуэя было сделано даже законодательное исключение. Дело в том, что в черте города запрещается держать дома более четырех питомцев. А тут – аж целых пятьдесят! Но городская комиссия, изучив вопрос в течение нескольких лет, сделала оговорку, в соответствии с которой четырехлапые обитатели дома-музея Хемингуэя являются не просто домашними питомцами, но исторической, общественной и даже туристической ценностью. Так что могут плодиться и размножаться, сколько их душе угодно.

Вот такие странные кошачьи судьбы. Как все плохо начиналось, и как хорошо заканчивается. Так что правы были предки, когда говорили – не родись красивой, а родись счастливой. По крайней мере некоторым представителям кошачьих это удается.

Нынешние огромные очереди в детские сады вызваны элементарной нехваткой самих детских садов. Физически не хватает зданий, помещений. Со специалистами несколько легче, хотя их тоже не хватает, особенно опытных и хорошо подготовленных.
Вспомним, с чего начиналась эта нехватка.
В начале 1990-х годов в стране все пошло вразнос. Плановая экономика чуть ли не в одночасье обрушилась, а новая, рыночная, еще не возникла. Зато возникли рыночные цены, подгоняемые очень заинтересованными в их росте людьми. При этом огромное количество предприятий столкнулось с нехваткой средств на поддержание самого своего существования.
А ведь как была устроена советская экономикам?..
На каждом предприятии в СССР «висела» разветвленная социальная инфраструктура. Дома отдыха, дома и дворцы культуры, детские сады, поликлиники, пионерские лагеря, общежития, ведомственное жилье…
И вот, для того, чтобы удержаться на плаву, предприятия принялись избавляться от этого непосильного, без всякой иронии, груза. По крайней мере, непосильным он для них был тогда.
А любая продажа любой недвижимости всегда требует определенного юридического и организационного обеспечения. То есть в этом процессе участвует значительное количество государственных служащих.
И как только был продан самый первый ведомственный детский сад, это «вдохновило» государственных служащих на такие же действия и в отношении государственных дошкольных учреждений. Тем более, что в городах и весях страны тоже было огромное количество проблем. Поэтому вслед за зданиями ведомственных детских садов начались массовые продажи и «передачи на баланс» помещений государственных детских садов. Причинно-следственная связь тут была именно такая. Хотя сейчас уже никакой следственный комитет не разберется, кто, что, когда, кому и как продавал.
И не надо разбираться. Никакого толку в этом все равно не будет.
Сейчас надо просто действовать.
Все, абсолютно все здания детских садов, кто бы их сейчас ни занимал, должны быть возвращены по назначению – то есть под те задачи, под выполнение которых эти здания и строились.
Ситуация в стране сейчас качественно другая. Разного рода свободных офисных помещений и бизнес-центров — навалом. Так что тем компаниям и организациям, которые сейчас занимают детские сады, переехать есть куда. И средств на соответствующие компенсации этим компаниям и предприятиям у государства тоже вполне достаточно.
Необходим только соответствующий законодательный акт.
С принятием такого акта проблем быть не может никаких – просто потому, что этот акт не только абсолютно полезен для государства и народа, не только абсолютно оправдан экономически, он еще и абсолютно этичен.
Ведь как бы ни было хорошо в помещениях бывших детских садов их нынешним владельцам, каждый из них – и бизнесмен, и государственный служащий – прекрасно понимает, что комфортно жить за счет детей нельзя.
Может быть, кто-то понимает это очень отчетливо, кого-то просто мучают угрызения совести, а кто-то подобные мысли заталкивает на самое дно своего подсознания, но, как бы там ни было, то, что изначально создавалось для детей, предназначалось детям, и долгое время и в самом деле детям служило, должно эту службу продолжить.
Ко всеобщему благу и всеобщей пользе.

В 1949 году в Берлине, в знаменитом Трептов-парке, был открыт памятник Воину-освободителю – советский солдат в плащ-накидке, с мечом в руке, держащий немецкую девочку. Монумент, известный всем, привычный образ. Но кто же был прототипом?

По официальной версии героем, спасшим маленькую немецкую девочку из-под обстрела, является Николай Масалов, уроженец села Вознесенска Кемеровской области. На одном из предполагаемых мест, где произошло памятное событие (Берлин-Тиргартен, Потсдамер Брюке), установлена мемориальная доска со следующей надписью: «В память о советском сержанте Николае И. Масалове (1921 – 2001). В ходе боев за Берлин 30 апреля 1945 г. возле этого места, рискуя жизнью, он спас из огня оказавшегося между двумя фронтами ребенка». Надпись сделана на двух языках – русском и немецком.

Николаю Масалову повезло. Он не только спас ребенка, но еще и остался жив, получил награду (хотя, конечно, вовсе не за ней бросался под огонь) и вечную память. Но он был не одинок в таком подвиге.

Минчанин Трифон Лукьянович совершил такой же подвиг – спасение ребенка из-под огня – 29 апреля 1945 года, также во время боев за Берлин. Но он не был так везуч, как Масалов – старший сержант только и успел передать спасенную девочку в свой окоп, и был сражен пулей немецкого снайпера. Увы, медицина оказалась бессильна, и Лукьянович умер в госпитале через несколько дней.

Интересно, что довольно распространено мнение – такого человека, как Трифон Лукьянович, не существовало вовсе. И подвига он не совершал. Это просто солдатские байки, полковые легенды. А вот Борис Полевой свидетельствовал, что видел подвиг Лукьяновича собственными глазами, о чем и написал в «Правде». И спасенная девочка выжила, и она помнила русского солдата, который вынес ее из-под огня. И все же мнение о мифичности Лукьяновича бытует.

Тем не менее, на приборостроительном заводе г. Минска (нынешний БЕЛВАР) имеется не только мемориальная доска, рассказывающая о подвиге Лукьяновича, но даже и небольшой музей, посвященный герою – дело в том, что Лукьянович работал на этом заводе до войны. Биография его проста: родился, учился, работал, с началом войны ушел на фронт. А в 1944 году, когда вернулся на родину, узнал, что возвращаться было не к кому – жена и две дочки погибли при бомбежке. И Лукьянович вновь отправился на фронт с одной мыслью – мстить. Мстить за свою семью, за своих маленьких девочек, которые так и не узнали, как может быть прекрасен мир.

Маленькое отступление. В 1942 году, когда немцы прорывались к Дону, а Советская Армия отступала, и были оккупированы огромные территории, писатель и публицист Илья Эренбург написал статью «Убей немца!». Эта статья была опубликована 24 июля 1942 года в газете «Красная звезда». Впоследствии Эренбурга нередко осуждали за призывы к убийству немцев («Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал…») Эту статью называли призывом к уничтожению не только военных, но и мирного немецкого населения, хотя о каком мирном немецком населении можно было вести речь в 1942 году. Но вопрос не в этом.

Ситуация на фронтах была такова, что призывы, подобные статье Эренбурга, были весьма своевременны. Советским солдатам было необходимо освободиться от иллюзий, появлению которых, кстати, весьма способствовала довоенная пропаганда (к примеру – рабочие всех стран навеки братья, и немецкий рабочий – брат русскому рабочему, и если немецким рабочим как следует разъяснить ситуацию, то война немедленно закончится, а немецкие солдаты идут в бой исключительно под принуждением… и т.д., и т.п.). Подобные иллюзии отнюдь не способствовали успешным военным действиям. Писатель Даниил Гранин свидетельствует: «… ненависть была нашим подспорьем, а иначе чем было еще выстоять. Мы не могли позволить себе роскошь разделить немцев на фашистов и просто мобилизованных солдат, шинели на них были одинаковые и автоматы».

Но вот ситуация изменилась, и пропаганда начала корректировать отношение советских солдат к противнику. Начали появляться понятия о «немцах» и «фашистах», «нацистах». И уже не надо было убивать всех немцев подряд – ведь перед армией оказались не только немецкие солдаты, но и мирное население. И тем не менее, перестроиться было тяжело. Уж очень велики были потери, оставленные за спиной, уж очень много выжженной родной земли.

Многие и многие советские солдаты шли в Германию с одной мыслью – отомстить. Отомстить за все – не только за страшную войну, но в основном за то, что творилось на оккупированных территориях, за ужасы концлагерей, за угнанных в Германию родных, за убитых детей, за сожженные села… Многие лишились семей. И, конечно, сейчас можно рассуждать о человечности, гуманизме и прочих приятных вещах, но – как себя чувствовал человек, у которого отняли самое дорогое? Его детей. Как себя мог чувствовать отец, узнавший, что его маленькие дочки мертвы? И он не смог их защитить.

Представьте такого солдата. Представьте его чувства, когда он слышит детский плач через грохот боя. О чем он думал? Что померещилось ему? Может, показалось, что плачет собственная дочка, каким-то чудом попавшая в Германию? Может, думалось, что его девочки хотят, чтобы вот эта, чужая, немецкая девочка жила? Кто знает… Но это был страшное пламя, сжигающее душу, пламя, бросившее под плотный огонь двух сражающихся фронтов с одной мыслью – спасти ребенка.

И знаете, лично я думаю, что неважно, как была фамилия того солдата, который бросился спасать немецкого ребенка. Масалов, Лукьянович… или, может, это были девушки-связистки Настя Олехова, Тося Григорьева и Тамара Рженовская, которые спасали немецких детей из горящего дома, рискуя собственной жизнью (кстати, Настя Олехова погибла бы в огне, если бы ее в свою очередь не спас старшина Малышев), или еще кто-нибудь, чье имя не донесла сквозь десятилетия история.

Главное – факт. Такой подвиг был. И даже не один. И хорошо, что о нем постоянно напоминает монумент в Трептов-парке. И мемориальная доска на минском приборостроительном заводе, и название одной из минских улиц (есть в районе Зеленый Луг улица Лукьяновича), и многие другие мемориальные доски, посвященные различным героям, выносившим чужих (вражеских!) детей из-под огня.

А для тех, кто пытается рассуждать о «зверствах» советских солдат на территории Германии, я посоветовала бы рядом с памятником в Трептов-парке поставить монумент Хатыни – деда, выносящего мертвого внука из огня, единственного выжившего человека в сожженной немцами белорусской деревне, выжившего, но не смогшего спасти ребенка…

В 1985 году, в год 40-летия Победы, мне и еще одной девушке, с которой мы вместе работали в одной организации, поручили быть ведущими праздничного концерта, который состоялся в актовом зале районной школы.
Правда, по ходу дела выяснилось, что нам придется быть не только ведущими, но также исполнителями военно-патриотических песен, чтобы разнообразить сам концерт и заполнить паузы.
Как ни странно, имя своей соведущей к настоящему времени я забыл, но зато хорошо помню, что мы с ней дуэтом спели песню из фильма «На всю оставшуюся жизнь» — «Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат?..» Кажется, спели хорошо, хотя оба лишним музыкальным образованием были не обременены. Во всяком случае, зал, в котором было много фронтовиков и тыловиков, хлопал нам с воодушевлением.
Вообще наш концерт строился по принципу очень популярной тогда телевизионной программы «От всей души». То есть ведущие приглашали на сцену определенных людей из зала, те что-нибудь вспоминали со сцены, и затем их под аплодисменты провожали обратно в зал, и на сцену выходили очередные артисты нашей художественной самодеятельности.
Так вот, все эти люди, которые должны были выступать, делились на три категории: фронтовики-мужчины, женщины, служившие в медсанбате, и работники тыла.
С первыми двумя категориями все было в полном порядке, с ними заранее все было согласовано, было ясно, что они будут рассказывать и как. А вот с третьей категорией могли быть проблемы. Дело в том, что в этой категории у нас была только одна представительница, Надежда Петровна, женщина довольно пожилого возраста и слегка уже впавшая в маразм. Но при этом она была человеком очень заслуженным, и не дать ей выступить было никак нельзя.
Меня, как главного ведущего, предупредили, что с Надеждой Петровной могут быть любые сюрпризы, и чтобы я был готов их как-то нейтрализовать.
Какие именно могут быть сюрпризы, я предполагать не мог.
Тем более, что действительность превзошла все самые смелые ожидания организаторов концерта.
В общем, пока выступали фронтовики, все было хорошо, но затем, когда я, по сценарию концерта, должен был пригласить на сцену одну из бывших санитарок медсанбата, на сцену вдруг без приглашения поднялась Надежда Петровна.
Видимо, она переживала за то, что ее могут не пригласить, и решила проявить инициативу.
Ну, пришлось мне задавать ей вопросы о том, как же она помогала фронту вместе с остальными тружениками тыла. И Надежда Петровна принялась рассказывать, как.
Все было хорошо и правильно в этом рассказе, только он неимоверно затянулся. Надежда Петровна говорила пять минут. Десять. Пятнадцать. Зал сначала заинтересованно, затем уже просто вежливо слушал. В нашем районном центре все знали друг друга хорошо, и особенности личности Надежды Петровны ни для кого не были секретом.
На пятнадцатой минуте рассказа Надежды Петровны взоры большинства зрителей в зале стали преисполняться нетерпением и надеждой, обращенной ко мне, как к ведущему. Мне стало понятно, что надо что-то делать. Но просто так проводить Надежду Петровну со сцены не было никакой возможности!.. И тут я краем глаза уловил движение за кулисами. Там, как оказалось, стоял главный организатор концерта и с таким зверским лицом показывал мне на свои наручные часы, что я понял – сейчас или никогда!
В этот самый момент Надежда Петровна начала очередной вдох, чтобы набраться сил для продолжения своего рассказа.
И тогда, прямо во время этого вдоха, я как можно громче сказал:
— Дорогая Надежда Петровна! Спасибо вам за ваш замечательный рассказ о вашем героическом труде в тылу! Вам – наши аплодисменты!
К счастью, зал понял меня хорошо, и вслед за этими словами последовала такая бурная овация, что Надежде Петровне ничего не оставалось, как улыбнуться и спуститься в зал.
Дальше все пошло как по маслу.
..А вообще тот концерт я вспоминаю сейчас с каким-то очень нежным чувством. Несмотря на разные мелкие недоразумения, мы тогда готовили его с большим воодушевлением, и очень хорошо понимали друг друга, и уважали наших выступающих, и любили их всех… И наших фронтовиков, и наших бывших медсестер и санитарок, и даже нашу Надежду Петровну.
Жизнь – она ведь такая неоднозначная и разнообразная!

Все чаще приходится слышать политкорректные высказывания о том, что вторая мировая война была уже давно, что все, что было – быльем поросло, славяне и немцы – братья навек, города отстроены, на местах боевых сражений выросли новые леса, и, конечно, мы все еще отмечаем Праздник Победы 9 мая, но уже не с теми чувствами, как раньше. Но так ли надежно зажили старые раны? Не ноют ли они, скажем, к дождю, как зажившие переломы? Я расскажу вам несколько историй.

В 80-х годах прошлого века киностудия Беларусьфильм снимала фильм о второй мировой войне. Кинобригада выехала на натурные съемки в одну белорусскую деревушку. Много было статистов в форме немецких солдат времен войны. И вот, когда все уже выгрузились из автобусов, когда устанавливалась аппаратура, а статисты грелись на солнышке, обнимая бутафорские автоматы, из ближайшей хатки выскочил дедок с охотничьим ружьем и с криком: «Селяне, спасайтесь, не-емцы!», — открыл огонь.

На счастье, дедушка по старости оказался не снайпером, и ни в кого не попал. Хотя болтают, что врач все же потребовался – у режиссера случился сердечный приступ. Но интересно, что старику, когда он увидел в окошко располагающихся на пригорках «немецких солдат», даже не пришла в голову мысль о киносъемках. К нему мгновенно вернулась память военных лет, когда появление людей в такой форме означало грабежи, насилие, смерть.

Но ладно, предположим, в этой истории речь идет о старом человеке, который знает о второй мировой войне не по книгам и фильмам, который жил в то время. К тому же, всегда можно вспомнить о старческом маразме и так далее, и тому подобное. Ладно. История вторая.

Пару лет назад после майских праздников понадобилось мне съездить на СТО. Там я застала удивительную картину всеобщего веселья. А общий смех вызывала вылизанная, сверкающая лаком BMW с германскими номерами и «орлиным» гербом на багажнике, у которой поперек борта и на капоте глубоко, до живого металла, были процарапаны надписи: «9 мая мы победили! Ура!».

Владелец машины – экскурсант, приехавший посмотреть белорусские озера и полюбоваться белорусской столицей, — на ломаном русском языке объяснял, что он, конечно, немец, но ничего плохого не хотел, и вот такое безобразие случилось с его автомобилем на стоянке неподалеку от гостиницы. А ведь «орлиный» герб – это всего лишь герб той местности, где он родился и живет. На что мастер лакокрасочного участка глубокомысленно заметил: «Ну ты… (непечатное выражение, определяющее человека, не обремененного интеллектом) … ты даешь! Ты бы еще свастику на лобовое стекло прицепил, тогда и стекло пришлось бы менять!».

Сомнительно, чтобы лакокрасочное покрытие нарядной бэшки испортили дедушки-маразматики, которым все еще снится вторая мировая война. Между прочим, с таким вандализмом отнеслись на той стоянке только к этому автомобилю, с немецкими номерами. Остальные – и «крутые тачки», и «рабочие лошадки» — стояли совершенно нетронутые, это особенно возмущало несчастного немца и веселило мастеров СТО.

История третья. Совсем недавняя.

На днях в одном из минских автобусов, плотно забитом в час пик, ехала немецкая экскурсия. Когда проезжали площадь Победы с круговой надписью на домах «Подвигу народа жить в веках», стелой Победы и Вечным Огнем, политкорректный гид сказал, комментируя надпись о подвиге народа, что партизанское движение Беларуси известно повсюду, но неизвестно, принесло оно больше вреда или пользы, история, мол, еще рассудит.

Дело чуть не кончилось банальным мордобоем – взвился весь автобус. Вспомнили и про Хатынь, и про Брестскую крепость, и про колодцы, забитые мертвыми детьми, и про массовые расстрелы… Напомнили и про 145 дивизий, которые были перемолоты в Беларуси. А ведь эти дивизии могли оказаться на фронтах. И что было бы с Москвой? С Ленинградом? Со Сталинградом? До каких рубежей дошла бы немецкая армия? Оказалось, что у людей куда как более длинная память, чем принято считать. Туристам пришлось ретироваться из автобуса на первой же остановке.

Так что политкорректность политкорректностью, а раны-то к дождю ноют. Хотя и старые. И не стоит их тревожить. А то мало ли. Раны имеют обыкновение открываться, если с ними неаккуратно обращаются. И последствия могут быть различными.

Почему-то вдруг мне захотелось написать о Пушкине, Александре Сергеевиче, который, как учат нас в школе, является не только солнцем русской поэзии, но также и основоположником современного русского языка.
Предшественники Пушкина — Ломоносов, Державин, Тредиаковский, и многие, многие другие, говорили и писали еще на другом русском языке, для нас понятном, но все-таки звучащем как-то странновато для современного уха.
А вот язык Пушкина – это тот самый язык, на котором говорим все мы, даже с учетом того, что он был сильно испорчен войнами, революциями, перестройкой, интернетом и ненормативной лексикой.
Кстати, насчет ненормативной лексики Александр Сергеевич тоже был великий мастак.
Но он был Солнце. Ему было можно. Ему было можно все! А он позволял себе только то, что разрешало ему сердце.
Ну а для меня лично в последнее время все ближе и дороже становится даже не пушкинская поэзия, а пушкинская проза. Она удивительно простая, ясная и выразительная! И еще – очень оптимистичная. Если, для сравнения, уже после двух-трех абзацев Ф.М.Достоевского хочется либо отравиться какой-нибудь гадостью, либо, подобно Раскольникову, взять в руки топор, чтобы… Ну, понимаете, да?.. То после чтения любого, абсолютно любого прозаического произведения Александра Сергеевича хочется жить, петь, и тоже сочинять стихи, поэмы, а также повести и романы.
Но, увы, как у Пушкина все равно не получится. Причем ни у кого! Ни-ко-гда!.. Поэтому лучше даже и не пытаться.
Лучше просто читать то, что писал Александр Сергеевич.
Вот, например, «Капитанская дочка».
Откроем на любой странице, почитаем:
«Я был произведен в офицеры. Служба меня не отягощала. В богоспасаемой крепости не было ни смотров, ни учений, ни караулов. Комендант по собственной охоте учил иногда своих солдат; но еще не мог добиться, чтобы все они знали, которая сторона правая, которая левая, хотя многие из них, дабы в том не ошибиться, перед каждым оборотом клали на себя знамение креста.»
Вот такой маленький отрывок, а каждое слово в нем наполнено и чувством, и смыслом, и юмором, так, что при чтении как бы сама собой в воображении возникает картина происходящего.
Не случайно Пушкина так любили кинорежиссеры. Какую его повесть ни возьми – все экранизированы. Та же «Капитанская дочка», и «Станционный смотритель», и «Дубровский», и «Барышня-крестьянка». Желающие пусть продолжат список.
О «Барышне-крестьянке» хочется сказать особо. Вещица очень милая, простая, выдержанная в водевильном духе, и, в общем-то, сказочная. Но при чтении никакого ощущения натянутости и неправдоподобия не возникает. Барышне захотелось поиграть в крестьянку, и очарованный любовью молодой человек из соседнего поместья поверил этой игре, а затем из игры выросло глубокое взаимное чувство…
Вот это, пожалуй, самое главное и в прозе, и в поэзии Пушкина – умение как будто бы легко и просто писать о самых глубоких вещах.
Потому-то он и является Солнцем.
И будет светить нам всем еще много, много лет.

Человек с давних времен использовал животных для различных целей. Собаки охраняли, помогали охотиться, лошади перевозили грузы, слоны служили этаким тяжелым транспортом, а заодно и оружием. Животных, помогавших человеку строить современную цивилизацию – множество. И некоторым из них благодарное человечество поставило памятники – за выдающиеся заслуги. Героизм животных еще и в том, что подвиги они совершали во благо людей, а не для собственной пользы. Их бескорыстие и преданность заслуживают вечной памяти и благодарности. Какие же памятники животным наиболее известны? Давайте посмотрим.

У города Коринфа еще в IV веке до н.э. был установлен памятник собаке. Пес Соэтр спас Коринф так же, как известные гуси Рим – учуяв неприятеля, он лаем разбудил мирно спящий гарнизон. Кроме памятника, Соэтру был пожалован серебряный ошейник с гравировкой: «Защитнику и спасителю Коринфа». Монумент в Коринфе считается самым первым памятником животным.

Один из известнейших памятников собаке находится в Центральном парке Нью-Йорка – в бронзе запечатлен Балто, пес, который в 1925 году прорвался через буран в лютый зимний мороз Аляски, и доставил в отрезанный непогодой городок Ном сыворотку от дифтерита. На статуе выгравировано: «Выносливость, преданность, разум». Балто удостоился не только бронзового памятника, но и замечательного мультфильма, снятого студией Amblimation (подразделение Amblin Entertainment) Стивена Спилберга в 1995 году. Если вы еще не смотрели этот мультфильм, то очень рекомендую – как детям, так и взрослым.

Любопытно, что от Балто вовсе не ожидали таких подвигов. Его считали довольно слабым и не очень хорошим лидером упряжки. Но этот пес не испугался метели (причем, видимость была такая, что погонщик не видел собственных рук), спас упряжку и груз на реке, когда проломился лед, и ухитрился найти путь к Ному в совершенно невероятных условиях. Не удивительно, что историю Балто до сих пор включают в школьные учебники Америки.

В Париже в 1989 году был установлен памятник сенбернару Барри. На памятнике написано: «Спас 40 человек. Во время спасения 41-го погиб». Барри был собакой-спасателем в Швейцарских Альпах, разыскивал попавших под снежные лавины людей. Таких собак нагружали пакетом с продуктами, вином и теплым одеялом. Отыскав человека, пес откапывал его, а если не мог – отправлялся за помощью. Барри таким образом спас сорок человек, а сорок первый, солдат армии Наполеона, принял его за волка и тяжело ранил пса. Но Барри не погиб, как написано на памятнике, четвероногого героя удалось спасти, и он вышел на почетную пенсию. Памятник был установлен через восемьдесят лет после смерти собаки – о героизме Барри не забыли.

В 1994 году на острове Гуам был установлен памятник собакам-морским пехотинцам армии США. Во время второй мировой войны взводы таких собак участвовали в захвате тихоокеанских островов, в том числе и в знаменитой (в истории США) битве за Окинаву в 1945 году. Символом преданности стал доберман Курт (именно его фигура отлита поверх плиты), принимавший участие в высадке на Гуам в 1944 году – памятник открыт в день пятидесятилетия этой операции.

Пограничники Северо-Западного пограничного округа за свой счет установили в городе Сортавале (Карелия) памятник (барельеф) восточно-европейской овчарке Дойре. Эта удивительная собака 15 лет служила розыскником, она обладала совершенно феноменальным нюхом – способна была учуять след под снегом глубиной более 30 см (хорошая розыскная собака чует след под слоем снега толщиной 10-15 см)! Она продолжала работать даже тогда, когда зрение ее начало ухудшаться. Когда Дойра была уже совсем слепой и «на пенсии», потребовалось задержать нарушителя. Собаки след не брали – слишком глубок был снег, и вот тогда вновь призвали «пенсионерку», слепую и старую Дойру, и она справилась, задержала нарушителя! Когда Дойра умерла, пограничники заказали барельеф в память о ней.

В Петербурге на фасаде Елисеевского магазина проживает бронзовый кот Елисей, а напротив, на фасаде дома № 3 по Малой Садовой улице – кошка Василиса. Это не только художественное оформление улицы, но и памятники ярославским кошкам, завезенным в Ленинград и спасавшим в 1943 году воюющий город от крысиного нашествия. Кошку в то время оценивали в сумасшедшие деньги – за нее отдавали 500 рублей (при средней зарплате 120 руб.), за котенка давали самое ценное – хлеб!

Говорят, что некоторые ленинградские кошки во время голодной блокады охотились для своих хозяев – приносили им добычу, убитых крыс и мышей. В Санкт-Петербурге можно услышать истории о героических кошках, которые спасали целые семьи от голода. Надо сказать, что таким кошкам было очень сложно, ведь им приходилось не только охотиться для себя и людей, но еще и спасаться от охотников – кошки тогда были желанной добычей, несчастные голодные люди считали их просто едой.

Что касается животных-воинов, один из самых любопытных памятников находится в Англии – мемориал в Лондоне, открытый в 2004 году. Педантичные англичане учли, что не только собаки помогали людям в боевых действиях, и в мемориал входят бронзовые памятники собаке, лошади, двум мулам с боеприпасами, барельеф, на котором изображены эти животные, а также слоны, ослы, голуби, верблюды, рогатый скот, кошки, канарейки и… светлячки (во время первой мировой войны в окопах читали при свете специальных фонарей, «заправленных» светлячками).

А надпись на барельефе этого мемориала относится ко всем животным, которые служили человеку: «Посвящается всем животным, которые служили и погибли в рядах британских и союзных сил. У них не было другого выбора». Вот только это не совсем правда. Выбор у некоторых из них был (например, у тех же собак или кошек), и животные добровольно выбирали службу человеку и смерть за него.