После того, как выборы президента России прошли, нельзя не написать об этом свершившемся факте. И почему-то хочется вспомнить сейчас о том, как все начиналось.
А начиналось все не в 1991-м, и не в 1993-м, и даже не в самом конце 1999-го, когда Борис Николаевич Ельцин добровольно ушел в отставку, а в 1985-м, когда во главе государства, тогда еще СССР, встал Михаил Сергеевич Горбачев.
По сравнению с предыдущими руководящими старцами М.С. Горбачев был совсем молод. Ему было всего-то 55 лет.
Л.И. Брежневу было 76 лет, когда он умер, сменившему его Ю.В.Андропову – почти 70, но перед смертью он очень сильно болел. Затем главной государства стал К.У. Черненко, и тоже вскоре умер, в возрасте 74 лет.
Так что еще совсем молодой – для руководителя такого ранга, жизнерадостный, обаятельный Михаил Сергеевич Горбачев сразу же покорил весь советский народ своей энергией и целеустремленностью.
Все поверили, что он знает, что надо делать, и куда вести страну.
И потому М.С. Горбачев пережил не одно звездное мгновение, когда на встречах с народом ему кричали: «Михаил Сергеевич, идите к нам!»
И он шел, и общался, и люди с радостью общались с ним.
Но, к сожалению, Михаил Сергеевич на самом деле не знал, что делать, и тем более не осознавал, какой вулкан он разбудил своими интуитивными, а часто и спонтанными решениями.
СССР вывел войска из Афганистана, из Германии, из всех восточно-европейских стран, и они, одна за другой, сразу же «сдали» своего бывшего «старшего брата», бросившись в объятья странам Общего рынка.
А затем не стало и Советского Союза, чего до сих пор очень многие бывшие граждане СССР, да и не только СССР не могут простить первому (и последнему) президенту этой страны.
Но что было – то было. По-другому уже не будет.
СССР нет уже более 20-ти лет, но Россия – есть!
И есть народ России, который за эти годы очень много чего прошел, и очень многое понял.
И, раз уж народ в этот раз сделал вот такой выбор – значит, так и должно быть.
Но страна Россия образца 2012 года – это уже совсем не та страна, которой она была в 1985-м, когда никто не знал, что делать и куда идти. И не та, которой она была в конце 1990-х, когда Б.Н. Ельцин принимал свое важнейшее решение.
Все-таки 1985-год был 27 лет назад. За это время выросло совершенно новое поколение, которое сформировалось в принципиально другой среде, нежели их родители и деды.
Среди этих молодых людей – успешные менеджеры, молодые ученые, творческие люди, начинающие политики, рабочие, преподаватели, врачи и люди разных других профессий. И тот выбор, который сделали мы все 4 марта 2012 года – это выбор, сделанный вместе с ними и для них.
В историческом смысле совсем скоро именно эти, сейчас еще совсем молодые люди, примут бразды правления великой страны под названием Россия.
А сейчас мы все — на этапе нового большого перехода, на этапе глобальных преобразований. Эти преобразования займут какое-то время, что совершенно логично.
Но никаких великих переломов больше не будет.
И не надо.

Этот фильм производит на разных людей очень разное впечатление. Очень уж он необычен – при том, что люди, вещи, предметы, деревья, животные, бабочки и потоки воды показаны в нем в самых естественных ракурсах.
И в то же время есть в этом фильме глубокая тайна, и даже не одна. А еще есть в нем любовь, доверие, свет и торжество жизни, хотя по ходу фильма одна из его юных героинь гибнет, а другая исчезает неизвестно куда.
Речь идет о фильме «Innocence» («Невинность») снятом в 2004-м году совместно Францией, Великобританией, Бельгией и Японией.
Где-то – то ли на этой Земле, то ли в параллельном пространстве, или вообще на небесах – растет густой лес, окруженный высокой стеной. А в этом лесу находятся пять маленьких домиков-коттеджей, и еще один большой дом, похожий на дворец.
В домиках живут девочки в возрасте от семи до двенадцати лет, а во дворец они ходят заниматься хореографией и биологией, и еще кое-чем, что до поры никому не известно.
Все в их окружении выглядит совершенно нормальным и основательным. В каждом домике есть уютная спальня и столовая, и умывальная комната, и самые обычные туалеты. Ухаживают за девочками пожилые женщины, практически старухи, в неприметных серых платьях.
Эти женщины накрывают на стол, и, очевидно, стирают одежду, постельное белье, наводят чистоту и все прочее. Сами девочки никаким физическим трудом не обременены, как будто они — особы высокого происхождения.
На самом же деле их происхождение окутано тайной, поскольку каждая из них прибывает в свой домик в комфортабельном гробу с прорезями для дыхания в виде семиконечной звезды…
Кроме девочек и старух, в мире фильма «Innocence» есть еще только две молодые учительницы-воспитательницы, одна из которых учит девочек биологии, а другая – хореографии. Других людей практически нет. Один только раз другие люди в фильме появляются почти как намек, как ряд полутеней, которых почти не видно и не слышно. И один раз в год в этот мир приезжает таинственная Директриса, чтобы посмотреть на успехи девочек в хореографии и забрать с собой одну из них.
Куда – не известно.
Зачем – неизвестно тоже.
Эта неизвестность никого не пугает, наоборот, практически каждая из девочек мечтает о том, чтобы Директриса выбрала именно ее, потому что почти каждой из них почему-то хочется выбраться из этого мира поскорей.
В этом мире, кстати, вообще нет никакого мрака, нет грязи, нет насилия.
Но зато есть строгие правила. Есть то, что разрешено, и то, что запрещено категорически.
Например, запрещено торопить события. Запрещено задавать лишние вопросы.
И когда, почти в самом начале фильма, одна из новеньких девочек погибает, это происходит всего лишь из-за того, что она хотела вырваться из этого мира раньше времени. А другая, чуть позже, не смогла смириться с ожиданием неизвестности, и потому исчезла.
Так, может быть, главная мораль этого фильма – как и всей жизни – в том и заключается, что никогда не надо торопить события? А нужно давать им дозреть, дорасти до своего предела, за которым открывается какой-то новый путь?..
Ведь в конце фильма, когда старшие девочки наконец-то выходят из своего дремучего леса, перед ними и в самом деле открывается новый, сияющий мир, полный радости и ожидания новых чудес.
Режиссер фильма, Люсиль Хаджихалилович, боснийка по происхождению, сумела в своем фильме не только рассказать потрясающе красивую, завораживающую историю, но и передать всему миру некое послание, которое каждый зритель будет расшифровывать в меру своего разумения.
Уже только ради одного этого всякому думающему человеку стоит посмотреть фильм «Innocence».

Да-да, вот именно так – чем? Чем у нас занимается государство, если социальная ответственность возложена на бизнес?

Я так понимаю, по поводу того, что возложена, никто спорить не собирается? А если кто вдруг решил до начала дискуссии слазить за словом в карман, то прежде, чем доставать его оттуда, может, стоит оглянуться вокруг и вглядеться пристально в лицо данной нам в ощущения субъективной реальности?

Сейчас первые три месяца (а в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях – полгода) пособие по безработице (стыдливо обзываемое сохранением среднего заработка) платит уволенным работникам бизнес. Закупает современное медицинское оборудование для городских и районных больниц и поликлиник, в подавляющем большинстве случаев, опять – он же. Даже спортивные мероприятия типа Спартакиады народов Севера… Да-да, в том числе и бизнес. Более чем на 50% бюджет Спартакиады прошлого года (2,1 млн. руб.) сформирован за счет коммерческих структур.

Или вот, одно из последних решений нашего Конституционного Суда, принятое 09.02.2012 г. по результатам рассмотрения жалобы жительницы Республики Карелия Ирины Труновой, которым установлено, что работники внебюджетной сферы имеют равное право с бюджетниками на возмещение их расходов на проезд к местам отдыха и обратно. И если последним возмещение производится за счет бюджетных средств, то первым это обязан сделать работодатель. Тот самый, который их принял на работу. Бизнесмен, иначе говоря.

Вопрос даже не в том, откуда он возьмет деньги на этот проезд. В стоимость производимой продукции эти расходы не заложить. Иначе кто будет покупать товар по цене выше той, которую на такую же продукцию установили южные предприятия, не обязанные возмещать расходы на проезд своим работникам и, соответственно, имеющие меньшие издержки? И, чтобы уже северные издержки подвести под уровень южных, зарплату работникам, создавая резерв под компенсацию расходов,– не уменьшить. Кто при таком раскладе будет работать на севере, если за такие же деньги можно спокойно трудоустроиться на юге?

И даже не в том вопрос, какое время продержится бизнес под бременем социальной ответственности. Как надолго его хватит? Когда на его горб упадет та соломинка, которая нанесет российскому бизнесу травмы, уже не совместимые с его жизнью?

Вопрос в другом. А кто сказал, что у бизнеса должна быть какая-то мифическая социальная ответственность? Вот именно – ми-фи-чес-ка-я!

Вообще-то социальная функция – главная обязанность самого государства. Да-да, неэффективными видами деятельности – пенсионным обеспечением, здравоохранением, образованием и т. д., и т. п. — должно… Обязано заниматься государство. А бизнес занимается исключительно эффективными видами. Теми, которые не тратят, а создают. В т. ч. и прибавочный продукт, за счет которого (и только за счет него!), можно финансировать затратные отрасли, ничего не создающие, но необходимые обществу.

За то, что ему разрешено заниматься эффективным и прибыльным, бизнес платит государству отступные в виде налогов и за это освобождается от необходимости заниматься неэффективной социалкой. Поэтому миф о "социальной ответственности бизнеса" не что иное, как нежелание нашей власти заниматься тем, чем она должна и обязана заниматься только потому, что она – власть. И при таком раскладе возникает вполне естественный и, на мой взгляд, основной вопрос. Тот самый, что вынесен в заголовок статьи — Если наше государство усиленно перекладывает бремя социальной ответственности на бизнес, то чем думает заниматься оно само, освободившись от необходимости заниматься своей прямой и основной функцией?

Вопрос, конечно, интересный. Но попробовать ответить на него — можно. На мой взгляд, сейчас наша власть свои основные усилия сосредоточила на том, чтобы контролировать — а как же бизнес выполняет свои, отнюдь не мифические, а вполне реальные обязательства по социальной ответственности? Но чтобы контролировать – нужны люди. Которым платить надо. И платить – хорошо. Чтобы они, уже в свою очередь, хорошо контролировали. Так что если на круг, по всей стране, посчитать – деньги на контроль нужны немалые.

Так может государству легче – не контролировать? А просто взять и заняться тем делом, которым оно и обязано заниматься. Социалкой. Тем более, что денег, высвободившихся после увольнения контролеров, вполне должно на это хватить. Да и сами контролеры займутся чем-то полезным. Типа создания прибавочного продукта.

И будем мы все жить долго и счастливо. Прямо, как в цивилизованных странах.

[u][/u]
Воспоминание детства – розовый пластмассовый медвежонок с лапками на резиночках. Еще один – огромный «шерстяной» медведь из рыжего меха с атласными подушечками на лапках. Этот меховой умел рычать, если его перевернуть. Куклы, которые говорили «Мама!», колясочки и мебель для кукол. Бумажные куклы, которым можно было рисовать одежду. Игрушки брата – радиоуправляемый танк, модели самолетов и кораблей, масса машинок, и даже огромный самосвал, в котором мы катались наравне со счетами (кататься на больших счетах было гораздо интереснее – они гремели!). Игрушки сына – конструкторы Lego, множество автомобилей, радиоуправляемых и нет, заводной луноход, музыкальные игрушки, огромный барабан (бабушка его выбросила через неделю, не выдержав грохота), компьютер…

Смотрю на современные детские игрушки, и как-то становится тоскливо. Да, многие из них называются развивающими. Разнообразные кубики, обучающие счету и чтению. Куча логических игрушек (вставь фигурку в подходящее отверстие и иже с ними). Есть даже компьютеры для самых маленьких – от года. И никто уже не катается на старых огромных счетах, да их уже и нет в продаже давным-давно. Действительно, кому они нужны, счеты, когда есть компьютеры?

И, может быть, это ностальгия. Или просто возрастное. Что-то вроде: когда мы были молодыми, то деревья были гораздо выше, солнце ярче, а трава – что нынешние деревья, но куда как зеленее! Ну вот не нравятся мне современные игрушки! Такие яркие, такие красивые, такие… потребительские.

Мысль о потребительских игрушках, то есть, обучающих не столько интеллект, сколько инстинкт потребления, возникла, когда я увидела у дочери подруги куклу Братц. Знаете, такая очаровашка… в наше время не было ничего подобного. Даже моя самая роскошная кукла, которая умела ходить и говорить целых три фразы («Мама!», «Хочу кушать!», «Пойдем гулять!») и рядом не стояла рядом с этой красоткой. Но! Мои куклы довольствовались платьями, которые я шила для них сама. Что это были за рукоделия – можете себе представить, но куклы не возражали. И постепенно эти платья становились все менее кошмарными. Собственно говоря, в результате такой тренировки я сейчас могу изобрести платье не хуже профессионального дизайнера одежды, а в некоторых случаях и лучше.

Да, но дело не в этом… Дело в том, что у современной новомодной куклы совсем другие потребности. Ей требуется то, другое, пятое и десятое. И все это стоит денег. Не мелких, кстати, денег. А как не купить, если в детском саду и школе у всех это есть? Как оставить своего ребенка без игрушки, которая распространена повсеместно? Как допустить, чтобы твой ребенок был вторым, а то и третьим сортом? И ведь это касается не только девочек. У мальчиков – свои проблемы. Например, новая модель мобильника. Мой племянник девяти лет от роду бился дома в истерике – ему дали старый мамин телефон (аж целых полгода был в эксплуатации!), не модной модели. Он отказывался идти в школу, так как – по его словам! – друзья сочтут его нищим! Телефон, с которым он мог бы показаться в школе, стоил $500. И это при том, что он учится отнюдь не в элитном заведении, а в самой обычной школе.

И вот возникает крамольная мысль: может быть, наши игрушки, которые говорили «Мама» и «Хочу кушать», лучше, чем современные, которые требуют новый автомобиль, норковую шубку, импортный спальный гарнитур и отдых непременно на собственной вилле на Лазурном берегу? Может, старые счеты, на которых катались мы с братом, куда лучше, чем нынешние детские компьютеры? Наши игрушки учили думать. Учили фантазировать. Учили что-то делать (хотя бы те же несчастные кукольные платья, или – попробовали бы вы собрать модель крейсера «Аврора» из набора крохотных пластмассовых деталек, которые нужно было склеивать!). А современные учат в основном потреблять.

И потом мы удивляемся, что наш мир становится все более и более потребительским. Хочу того и этого! Дай! Да-ай! А зачем? Но «зачем?» мало кого интересует. Главное – иметь! И все начинается с «безобидных» детских игрушек…

Может быть, пора задуматься об этом? Может быть, пора где-то провести черту, у которой стоило бы остановиться? Остановиться, и перестать потреблять! И начать думать и жить! Потому что потребление – это не жизнь.

С самого детства приходится слышать о чужих успехах. На них предлагают равняться. Предлагают стать таким, как во-он тот герой, или спортсмен, или ученый, или поэт, или просто – мальчик из соседнего подъезда, который отлично учится, всегда вежлив со старшими и даже ухитряется не испачкать белую рубашку, проведя весь день на улице. И в конце концов мы начинаем мерить свои достижения, ориентируясь на чужие успехи. Считаем себя недостаточно успешными, потому что не смогли достичь чужих высот.

В связи с этим мне вспоминается биография Льва Николаевича Толстого. Его достижения известны всем. Он написал множество книг, он – автор гуманистической теории, он гений и великий человек. Но мало кто задумывается о том, что изначально все это отнюдь не было его целью. Все дело в том, что в молодости Толстой был игрок. Он проиграл доставшееся в наследство состояние, родительское имение, которое ему выделили при разделе наследства, в его руках пришло в упадок и было несколько раз заложено. Братья считали его никчемным человеком, слишком подверженным своим страстям, чтобы достичь в жизни чего-то путного. Вы можете себе представить, что речь идет о том самом Толстом, который написал «Анну Каренину»? «Войну и мир»? И еще множество других книг.

А потом Толстой влюбился и захотел жениться. И женился. Но семью ведь нужно содержать. В результате граф начал писать, используя свой творческий дар, как средство заработка. И он выкупил закладные по имению, докупил еще земли… В общем, детям Толстой оставил полумиллионное наследство, не считая недвижимости.

Но обратите внимание, его целью вовсе не было стать великим писателем. Он просто желал рассчитаться с долгами и обеспечить семью. Писательство было лишь средством для достижения вожделенной цели. И вот результат: средство осталось в веках, а о цели давно уже никто и не помнит.

И Лев Толстой вовсе не равнялся на успешных писателей или успешных помещиков. Он равнялся только на одно: на свою собственную цель, которую поставил перед собой, и к которой стремился изо всех сил.

Может, именно в этом и есть секрет успеха? Быть самим собой. Ставить перед собой цели в соответствии с собственными желаниями. Достигать их. И идти дальше, совершенствуясь от цели к цели. И в конце концов достичь настоящей вершины. Своей собственной.

Мальчик в чистой всегда рубашке – хороший пример. Но вдруг для вашей цели нужна именно испачканная рубашка? Вдруг, если вы устремитесь по чужому примеру, будет потеряна ваша личная, собственная цель? Ваша способность к совершенствованию…

Каждый человек – уникален и неповторим. Так же уникальны и неповторимы человеческие достижения. У каждого – свои. Собственные. Индивидуальные. И если уж равняться на кого-либо, то разве что по принципу: вон тот человек успешно совершенствуется, я тоже хочу быть так же успешен в своем совершенствовании. Но – в своем!

Одним из первых действий советского правительства после получения власти в результате октябрьского переворота было объявление недействительными иностранных концессий на территории России. Причина для этого выдвигалась простая: стоимость концессии не так велика, как та прибыль, которую можно получить с отданных в аренду земель и угодий, если их обрабатывать самостоятельно. Данное действие прекрасно проиллюстрировано в кинофильме «Начальник Чукотки» (1966 г., режиссер В. Мельников – отличная комедия, очень рекомендую к просмотру) – элементарный подсчет, выполненный буквально «на пальцах» молодым «начальником Чукотки», показывает, что правительство недополучает миллионы рублей в результате действий иностранных концессионеров, забирающих пушнину буквально за копейки. Так что, советская власть, просчитав прибыли и убытки, решила сама осваивать неосвоенное, обрабатывать пахотные земли и добывать полезные ископаемые. Это было почти сто лет назад.

И вот, советская власть закончилась. Из «развитого социализма» мы плавно вступили в неразвитый капитализм. И тут же появились разнообразные иностранные компании, совместные предприятия с капиталом за рубежом и так далее, которые немедленно приступили к разделу имущества бывшего Советского Союза. Разделив предприятия, земли и недра, эти компании приступили к производству различных продуктов. Вот только основные деньги плавно текут в иностранные, а отнюдь не отечественные, банки. Ну да ладно, по крайней мере, на этих предприятиях работают наши соотечественники.

Но вот теперь упрямо ходят слухи о том, что тысячи гектаров пахотных, но заброшенных, земель Дальнего Востока будут сдаваться в долгосрочную аренду странам Азиатско-Тихоокеанского региона. То есть, Корее, Японии, Китаю, Вьетнаму, Сингапуру, Тайваню и так далее. Причем, арендная плата называется смехотворной – 50 рублей за 1 га. Это для иностранцев. Россиянам же не дают землю в аренду ни за какие деньги. Ни за 50 рублей за гектар, ни за 150, ни за 150000.

Краткосрочная аренда зарубежными «пользователями» таких земель уже давно стала обычным делом. Примчалась, скажем, корейская бригада. Посадила на арендованной земле картошку, убрала и убралась домой вместе с картошкой. Теперь же все должно быть иначе. Долгосрочная аренда – это долгосрочная, это не посадили-убрали-уехали, а приехали, поселились с семьями, начали жить-поживать, сажать, убирать, добра наживать.

И сразу возникают два вопроса. Первый: а как эти самые арендаторы будут эксплуатировать чужие земельные угодья? Не будет ли их целью попросту выкачать все по максимуму, а затем уехать, оставив бесплодные гектары? И второй вопрос: а захотят ли они вообще уехать после того, как арендные сроки закончатся?

В советские времена была небольшая засада со сдачей квартир в аренду. Сдать-то было можно, желающих всегда хватало, особенно в крупных городах. Но вот очень внимательно нужно было смотреть на арендаторов. Так как имелся маленький нюанс в законодательстве: квартира-то являлась собственностью государства, и владелец таковым, собственно говоря, не являлся, он сам был арендатором. И квартиросъемщик мог попытаться квартиру отсудить на основании того, что «владельцу» она, якобы, не нужна – он в ней не проживает, а постоянно сдает внаем. И отсуживали, между прочим. Как говорится, бывали прецеденты. И не окажется ли в результате сдачи земель в долгосрочную аренду Россия в положении тех, советских времен, владельцев квартир, которые неосмотрительно сдали квартиру неподходящим квартирантам?

В заключение хочется еще вспомнить времена нэпа. Советская власть катастрофически нуждалась в деньгах. Своих решительно не было. Диктатура пролетариата привела лишь к всеобщему обнищанию. И вот, объявили о новой экономической политике. Вновь впустили иностранные предприятия, возобновили иностранные концессии. Однако, пуская иностранные капиталы на территорию, этим и ограничились. Никакого массового «ввоза» иностранной рабочей силы. Только деньги. Может, и на этот раз стоило бы ограничиться только деньгами? Как показал опыт нэпа – этого вполне достаточно, чтобы возродить экономику государства.

Только что я вернулся из поездки в немецкий национальный район Гальбштадт, расположенный на Алтае. Кстати, таких районов – немецких национальных – в нашей стране всего два. Второй находится в Омской области, и называется Азовский немецкий национальный район.
По площади они практически равны. Алтайский немецкий национальный район занимает 1450 километров, Азовский немецкий национальный район – 1400. В Алтайском немецком национальном районе чуть более 17 тысяч жителей, в Азовском немецком национальном районе – чуть более 24 тысяч.
В сентябре 2011 года эти два района подписали официальное соглашение о дружбе и сотрудничестве, а поскольку наша небольшая независимая киностудия сотрудничает с Азовским немецким национальным районом, нам удалось попасть в состав официальной делегации и в Гальбштадт.
Разумеется, районы и так дружат и сотрудничают, без всяких соглашений, но официальный документ поднимает эту дружбу и сотрудничество на новый уровень и дает толчок для нового развития.
Во время короткого трехдневного визита участники нашей делегации совершили массу открытий.
Во-первых, те из нас, кто еще не бывал на Алтае, открыли для себя то, что Алтай бывает разный – не только гористый и лесистый, но также и степной.
Алтайский Немецкий национальный район находится как раз в Кулундинской степи, ровной, как стол, которую летом печет солнце, а зимой покрывает снег.
Во-вторых, нас до глубины души поразили порядок и красота сельских поселений района. Программа нашего визита была очень насыщенной, и мы побывали в пяти поселениях из шестнадцати.
В-третьих, нас поразили дружелюбие и гостеприимство жителей Гальбштадта, которые были продиктованы вовсе не статусом нашей делегации, а всегда идут от чистого сердца.
Гальбштадт был основан в 1908 году немецкими переселенцами из Херсонской губернии, которым царь Николай Второй выделил безвозмездно 60 десятин земли.
Царь тогда сказал премьер-министру России Столыпину, что он желал бы видеть на российских государственных землях образцовых земледельцев, и немецкие переселенцы и в самом деле организовали на этих землях образцовое, примерное хозяйство.
И это при том, что вся Кулундинская степь является зоной рискованного земледелия. Хорошим урожаем здесь считается 8-10 центнеров зерна с гектара. В Азовском районе получают в среднем 20 центнеров с гектара.
Непростые природные условия приучили жителей Алтайского немецкого национального района чрезвычайно рачительно относиться ко всем имеющимся у них ресурсам.
Здесь с удивительными результатами используется буквально каждый клочок земли, который может дать урожай, и каждый квадратный метр площади, на котором можно организовать производство, сервис или торговлю.
А еще в Алтайском немецком национальном районе уделяется огромное внимание образованию и культуре, что имеет вполне конкретное, материальное выражение.

Мы часто склонны связывать ощущение счастья с какими-либо внешними событиями. Вот будет хорошая работа, вот встречу любимого человека, вот выйду замуж/женюсь, вот съезжу в отпуск… и даже – вот высплюсь как следует, и тогда наступит самое настоящее счастье! А потом обнаруживается, что вот оно – событие произошло, и даже радость по этому поводу была, а состояния счастья как не было, так и нет. И нужно ждать следующего события, которое уж наверняка принесет счастье. Да вот только не приносит.

По Интернету гуляет дивная карикатура: два человека, у одного к ноге приковано ядро, у второго – привязан воздушный шарик, и тот, который с ядром, читает стихи и считает себя счастливым, а второй, с шариком, глубоко несчастен и думает о самоубийстве.

Подобная разница в мироощущении обусловлена различными источниками счастья. Человек с ядром ищет счастье внутри себя – и счастлив по определению, невзирая на неблагоприятные внешние обстоятельства. Они не мешают ему быть счастливым, они – всего лишь мелкие трудности, которые нужно преодолеть, на фоне общего ощущения счастья. Тот же, что с воздушным шариком, ищет счастье вовне, требует его от внешнего мира, и в этом случае даже невесомый шарик становится тяжелее ядра каторжника.

Так было и будет всегда. Если искать счастье где-то там, за горизонтом, то можно заниматься поиском до конца дней своих, так и не испытав сладостного ощущения счастья. Ведь внешний мир всегда предлагает нечто, отличающееся от идеальной мечты, сложившейся в сознании. Отличия могут быть мелкими и сразу не слишком заметными, но именно из-за них первоначальная радость постепенно тускнеет, уступая место унынию и ощущению обмана – вот и сейчас не удалось достичь счастья. А всего-то и нужно – поискать счастье внутри себя.

Можно и нужно любить окружающий мир, близких людей. Но нужно еще и любить себя. Это важнейшая составляющая счастья. Ведь человек, который себя не любит, считает свои недостатки непреодолимыми, не может быть счастлив по определению. Фактически, занимаясь поисками счастья во внешнем мире, мы ищем тех, кто смог бы нас любить. Но что может предложить миру тот, кто не любит себя? Ведь такой человек не только себя не любит, но и не способен любить других. Любовь, как и счастье, это то, что существует внутри нас, вне зависимости от окружающего мира и недостатков любимого. Недаром было сказано: «красота Лейлы – в глазах Меджнуна». Лейла была не слишком-то прекрасна, но Меджнун видел только тот образ, который создал сам – идеал красоты, и любил, и был счастлив.

Учитесь любить. Найдите центр любви и счастья внутри себя – подобно тому, как внутри находится центр тяжести. И будьте счастливы.

Евгений Александрович Гинзбург был выдающимся, удивительно талантливым режиссером и сценаристом, специализировавшимся в таком сложном жанре, как мюзикл для кино и телевидения.
Сейчас этот направление называется у нас термином «музыкальное шоу», но дело не в названии.
Евгений Гинзбург любое свое «музыкальное шоу» делал на высочайшем уровне, увлекательно, интересно, искрометно, так, что его программы и фильмы с течением лет ничуть не теряют своей смотрибельности.
Наоборот, на фоне современного кино- и телеубожества «Бенефисы» и «Волшебный фонарь» Евгения Гинзбурга просто потрясают своей творческой насыщенностью, великолепием, оригинальностью.
Кстати, надо сказать о том, что представляли из себя эти программы.
«Бенефис» — это была серия телевизионных программ-концертов, в которых главным действующим лицом были знаменитые советские актеры – Людмила Гурченко, Сергей Мартинсон, Лариса Голубкина, Савелий Крамаров, Вера Васильева и другие. Они пели, разыгрывали скетчи, интермедии, участвовали в пародиях, и все это связывалось единым сюжетом.
В этом заключалось существенное отличие телевизионных «Бенефисов» Евгения Гинзбурга от дореволюционных театральных бенефисов, когда один актер в течение одного театрального представления выходил на сцену в отрывках из разных спектаклей. Но отрывки эти общим сюжетом не связывались.
«Волшебный фонарь» в чем-то был очень сильно похож на «Бенефис», но в чем-то и сильно отличался. «Волшебный фонарь» 1976 года был построен на основе самых известных киносюжетов с участием Чарли Чаплина. А еще до появления кинематографа «волшебным фонарем» называли обыкновенный проектор, которые показывал «волшебные картинки» на белом экране. То есть это был предшественник диапроектора.
А еще Евгений Гинзбург поставил все новогодние аттракционы в московском цирке на Цветном бульваре, и те, кто был на этих представлениях, никогда их не забудет.
Во всех программах Евгения Гинзбурга было очень много пародий на западные музыкальные «хиты», как сейчас говорят, но, опять-таки в отличие от нынешнего телебарахла, пародии Евгения Гинзбурга выделяются великолепным качеством, изяществом и стилем.
Это вполне понятно, поскольку к таланту и мастерству режиссера Гинзбурга во всех его программах прилагались талант и выдающееся мастерство актеров.
К примеру, в том же «Волшебном фонаре» 1976 года совсем еще молодой Геннадий Хазанов исполнил в образе комиссара Жюва из фильма «Фантомас» песенку на мелодию «Tweedle Dee, Tweelde Dum» знаменитой в 70-е годы группы «The Middle of the Road» («Середина дороги»). Причем пел Хазанов голосом актера Кенигсона, который дублировал персонаж Луи де Фюнеса на русском языке.
Такое вот смешение разных образов, но в обработке Евгения Гинзбурга это смешение становилось новым цельным, единым номером.
Между прочим, сам Евгений Гинзбург в то время тоже был еще совсем молод.
Скончался он тоже не таким уж и старым, 15 января 2011 года, не дожив до своего 68-летия чуть более месяца…

В настоящее время в мире вполне успешно реализованы несколько десятков моделей общественного телевидения и радио. При том, что между этими моделями есть существенные различия, все они опираются на тесное взаимодействие государства и общества.
То есть, для того, чтобы общественное телевидение в какой-либо стране появилось, надо, чтобы на это была государственная воля и общественная потребность.
На данном этапе в России есть и то, и другое – предложение президента Дмитрия Анатольевича Медведева о создании нового ОРТ, и многократно высказанные пожелания различных общественных объединений страны о необходимости появления нового общественного телевидения.
Но все, как всегда, опирается в организацию самого процесса создания и существования нового ОРТ и в финансирование.
Получается, прежде чем создать такое телевидение, множество общественных организаций России, во-первых, как-то должно договориться друг с другом – прежде всего об основных принципах существования нового ОРТ.
Во-вторых, уже договорившись, или параллельно этому процессу, общественные организации должны договориться и с соответствующими государственными структурами о том, как будет происходить управление деятельностью нового ОРТ.
Такие переговоры могут идти очень долго и с непредсказуемым успехом.
А вопрос финансирования – это вообще совсем отдельный, особый вопрос.
Традиционное телевидение – это ведь, прежде всего, очень дорогая вещь.
Содержание студий, передатчиков, творческого и технического персонала, оплата за владение или пользование частотой стоят очень немаленьких денег, которые обязательно должны оправдываться.
Если, к примеру, поставить новое ОРТ на самоокупаемость, с ним произойдет то же самое, что и со «старым» ОРТ (которое теперь Первый канал) – сразу же начнется сплошная коммерциализация, гламуризация и жуткое опошление самого содержания программ.
Если же искать деньги каким-то другим путем, то тут же напрашивается мысль о том, что за новое ОРТ государство и общество должны платить пополам.
Но ведь государство, как ни парадоксально, это только часть общества. У государства, конечно, есть деньги, и немалые, от сбора налогов.
У любого общества денег еще больше, чем у государства – просто потому, что общество, как таковое, больше, чем государство.
Однако у государства есть соответствующие структуры – правительство, фискальные органы, банки и т.п., которые управляют собранными деньгами.
Каждый член общества предпочитает управлять своими средствами самостоятельно, и, как показывают различные опросы, дополнительно платить за содержание нового ОРТ не желает.
Что делать?
Вводить еще один всеобщий налог, на новое ОРТ?
Вряд ли эта мысль очень понравится обществу. Да и через Госдуму такой законопроект вряд ли пройдет.
Собирать деньги у общественных организаций?
Это уже более реалистичный подход, но как соблюсти в данном случае справедливость? Как добиться того, чтобы каждая общественная организация и структура получила от нового ОРТ именно то, что ей нужно?..
Это все очень непростые вопросы. Ответ на них все равно придется искать.
А иначе никакое принципиально новое ОРТ создать не получится.