Сегодняшний день Немецкого национального района Алтайского края невозможно понять без небольшого экскурса в историю района. Он был создан в 1927 году, на месте компактного проживания немцев-переселенцев и ликвидирован в 1938-м, то есть просуществовал всего лишь 11 лет.
Даже село Гальбштадт было переименовано в Некрасово. Воссоздан район был 1 июля 1991 года, тогда же самому селу Гальбштадт было возвращено его прежнее название.
Но если в самом начале 90-х годов на территории района проживали исключительно российские немцы, то в настоящее временя немцев здесь осталось около 30-ти процентов.
Понятно, почему. В 1990-е годы и самом начале 2000-х происходил очень серьезный отток российских немцев в Германию.
И, однако, весь тот порядок, трудолюбие, стремление к красоте, культивировавшиеся в Гальбштадте уже более 100 лет, отнюдь не потеряны и сейчас.
Взамен российских немцев, уехавших в Германию, из других областей России сюда приехало множество людей других национальностей, и в каком-то другом месте это, возможно, привело бы к серьезным потерям в самых разных сферах жизни.
В Гальбштадте ничего подобного не произошло.
Здесь, во-первых, сохраняется все то, что было создано предыдущими поколениями – вплоть до советской символики, которая, впрочем, имеет уже не политический, а культурно-исторический смысл.
К примеру, если у границ разных поселений района названия поселений были когда-то изображены в виде архитектурных элементов, покоящихся на массивных основаниях в виде серпа и молота, то и в настоящее время эти названия и символы сохранены в том же виде. Они отремонтированы, покрашены, за ними все время ухаживают, и они выглядят как новенькие.
Это не потому, что гальбштадтцы все как один грустят по ушедшему прошлому, а потому, что здесь в принципе принято сохранять все созданное ранее.
Разумеется, теперь, когда села Гальбштадта с другими населенными пунктами и городами соединяют современные дороги, доставка каких-либо грузов сюда и вывоз их отсюда уже не требуют таких усилий, как раньше.
А в те времена, когда доставка сюда каких-либо стройматериалов, семян, продуктов, тканей, любых других товаров происходила медленным и малоподъемным гужевым транспортом, то каждый гвоздь или кусок ситца приобретал особую ценность.
С ними нужно было обращаться бережно, стараясь продлить срок службы, извлекая из всего максимальную пользу, и, прямо говоря, доход.
Вот почему все, что здесь создано ранее, продолжает служить людям и приносить свою пользу.
Точно так же гальбштадцы относятся и ко всему, что они создают сейчас – то есть не только бережно и бережливо, но также очень рачительно.
И при этом местных жителей ни в коем случае нельзя упрекнуть в скупости или прижимистости.
Это удивительно открытые и гостеприимные люди.
Живя долгие годы в своем анклаве фактически в самом сердце Азии, они научились прямо какой-то восточной щедрости и дружелюбию.
Если вы приезжаете в Гальбштадт в гости или по делу с открытым сердцем – то можете быть совершенно уверенными, что вас примут также с открытым сердцем, и на таком уровне, что вы будете еще очень долго вспоминать этот прием с чувством глубочайшего восхищения.

Должен заявить со всей ответственностью, что сегодня я увидел самый настоящий рай на земле. Даже несколько раёв, на одинаковом расстоянии друг от друга. Но есть один нюанс – эти раи (ударение ставить на букву «и») не являются раями для людей. Это – раи для маленьких, шумных, суетливых и очень нахальных летучих самозванцев.
В общем, речь идет о животноводческой ферме, где содержатся молочные коровы.
Коровы на этой ферме содержатся очень хорошо, прекрасно себя чувствуют, получают постоянный уход и ветеринарное обслуживание, но пребывают они вовсе не в раю.
Они ведь трудятся!
Молоко вырабатывают и щедро, хотя и не по своей воле, делятся им с людьми.
Для работников фермы, людей, тут тоже вовсе не рай. Люди ведь тут работают, а не развлекаются. Хотя надо отметить, что для работы на этой ферме созданы все условиях. Производственные и бытовые помещения отделаны кафелем, есть хорошо оборудованные раздевалки и душевые, которые всегда работают, а также комнаты для приема пищи с новейшими газовыми плитами, микроволновками и красивой посудой.
Еще на этой ферме мы увидели новорожденного теленка. То есть телочку. Она родилась вчера и первые два-три дня своей жизни будет находиться в специальных яслях. Это такие индивидуальные деревянные кабинки, на высоте одного метра от пола, для удобства ухода за коровьими младенцами.
Телочка эта вполне сытая, ухоженная, но мне почему-то показалось, что у нее было довольно обиженное выражение лица.
Она ведь тоже находится отнюдь не в раю!
Ее сразу после рождения разлучили с ее мамой-коровой, с которой она по законам природы должна была бы оставаться первые недели и месяцы жизни.
Увы, в современном животноводстве другие законы, хотя и они очень даже хорошо учитывают все основные законы природы.
В общем, в райских условиях на этой ферме находятся только воробьи, которых сюда никто не звал.
Сами прилетели!
Пробрались внутрь через вентиляционные отверстия, обнаружили, что тут тепло и чрезвычайно сытно, и остались навсегда. Да еще и расплодились! Сидят целыми стаями на потолочных перекрытиях, беспрестанно галдят и ведут совершенно праздный образ жизни.
Но никто и не думает их каким-либо образом травить или гонять.
Все потому, что воробьи на фермах никому не мешают и никому не вредят.
Никаких заразных болезней коровам они не переносят – в отличие от грызунов, которых здесь нет в принципе, кстати. И при всей их прожорливости воробьи тоже никого не объедают.
Их много, но они маленькие, еды им нужно не так уж и много. Да и ту они извлекают сами понимаете, из чего.
Вот и получается, что на ферме у воробьев установился самый настоящий рай.
Ну, пусть хоть у кого-то на Земле он осуществится не в фантазиях, а наяву!..

А никуда они не подевались. Они превратились в ЗАО и КФХ, и остаются все там же, на своей земле, которая их не только хорошо кормит, но и приносит вполне весомые доходы.
ЗАО – это закрытое акционерное общество. КФХ – это крестьянско-фермерское хозяйство.
Так уж случилось, что буквально на днях мне довелось побывать за один день сразу в двух таких хозяйствах. Точнее, одно из них – это бывший совхоз, в свое время почти разрушенный, затем возрожденный уже в другом качестве, а другое – это предприятие, созданное с нуля фермерской семьей.
Вернулись люди из Казахстана на историческую родину, в Сибирь, купили немного землицы, завели небольшое хозяйство, потом оно стало расти, они купили еще землицы, и еще, и еще, затем им предолжили взять во владение хозяйство бывшего колхоза, затем они построили суперсовременный свинокомплекс, и продолжают процветать.
Так вот, пообщавшись с руководителями и рядовыми работниками этих двух хозяйств, я пришел к однозначному выводу, что любимые рефрены нашей прессы, что «деревня спивается, сельское хозяйство страны разрушается» — это не то, чтобы мифы.
Это просто бред.
Наша российская деревня не спивается и не разрушается.
Она планомерно, целеустремленно, очень много трудясь, возрождается, но не в прежнем, а в новом качестве.
Причем самое интересное в том, что нельзя назвать руководителей этих двух хозяйств, о которых идет речь, совсем новыми людьми.
Прежде всего, они люди уже в возрасте. Одному уже хорошо под шестьдесят, другому изрядно под пятьдесят. То есть в свое время они некоторое количество лет успели поработать в советской системе сельского хозяйства.
И в то же время они – совсем новые люди, потому что в современных условиях действуют по-новому, но так, как им диктует опыт, профессионализм, интуиция.
Прежде всего, они очень хорошо умеют считать свои затраты и добиваться в своих с/х предприятиях очень высокой производительности труда.
У одного из них – зерновое и молочно-товарное хозяйство, в котором сейчас работает 170 человек. Раньше работало 500, и с гораздо более худшими показателями.
У другого во всем предприятии трудится 80 человек, причем на свинокомплексе – всего лишь 15. При той производительности, которая есть у этого свинокомплекса сейчас, в прежние времена в нем должны были бы работать 120-150 человек, не меньше.
При этом работники и в том, и в другом хозяйстве, трудятся интенсивно, но отнюдь не рабски. И зарплаты у них очень даже приличные.
Просто они трудятся по новым технологиям, высокопродуктивным.
И таких хозяйств и в Сибири, и во всей России очень даже много.
Но, получается, им не нужно столько работников, сколько было нужно прежним совхозам и колхозам?..
Ответ на самом деле не очевиден.
Проблема в том, что таким хозяйствам все время нужны умелые, хорошо работающие люди. А с такими работниками в России наблюдается определенная напряженка.
Но ведь нашли же нужных работников эти хозяйства?..
Значит, и эта проблема тоже вполне решаемая.
Просто работать надо, совершенствовать свои трудовые навыки и совершенствовать самих себя. Только так и можно прийти к процветанию.
А другого пути и нет.
Всякие мошенничества и махинации в расчет принимать не будем.

Когда человечество еще только изобрело мыло, оно – в смысле, человечество – вовсе не было обеспокоено формой этого замечательного продукта. Главное в те незапамятные времена было не в форме, а в самой возможности эффективного избавления от грязи.
Кроме того, самое первое мыло отличалось еще и не вполне приятным запахом, ибо ведь натуральное мыло варится из разных там рогов, копыт и нутряного жира, и мыловарам надо прилагать отдельные усилия, чтобы в конечном продукте не оставалось источников неприятного запаха.
Автор этих строк лет …надцать назад был на одном мяскомбинате, работавшем еще по советским технологиям, и там видел огромные 20-30-килограммовые шматы хозяйственного мыла, поступавшего на этот мяскомбинат для санитарных нужд и стирки спецодежды. Куски нужного размера от этих шматов отрубались топорами. То еще зрелище!
С течением времени мылу стали придавать изящную форму и добавлять в него разные отдушки, для приятного запаха, а также разные другие добавки, для дополнительных свойств.
В общем, раньше мыло было просто мылом, а теперь в любом магазине или рыночном ларьке этих мыл столько, что не знаешь, какое и выбрать.
Со временем мыло стали также и упаковывать каждый кусок по отдельности, заворачивая в бумажки с красивыми картинками.
Разумеется, это увеличивает цену конечного продукта, зато придает ему дополнительные товарные преимущества.
Искусство торговли, что тут скажешь!
А вот в советские времена, при прежнем, значит, режиме, очень много не только хозяйственного, но и туалетного мыла продавалось вообще без всякой упаковки.
Вы покупали столько кусков мыла, сколько вам было нужно, и продавец упаковывал его прямо при вас, заворачивая в серую оберточную бумагу, потому что такого безумного излишества с упаковочной полиэтиленовой пленкой, как сейчас, тогда не было.
А еще советское туалетное мыло отличалось ненавязчивыми стандартами веса и формы. Вес куска мыла мог быть 100 граммов или 200 граммов, а форма – параллелепипедообразная, и никакой другой.
Иногда, правда, из страны ГДР демобилизованные военнослужащие привозили мыло удивительно изящной, обтекаемой формы, с потрясающим запахом, и все этим восхищались, пренебрежительно отзываясь о родном советском мыле.
Ну а теперь-то, конечно, практически всему туалетному мылу придается обтекаемая форма, и стандарты веса отдельного куска вообще стали какими хочешь и не хочешь – 150, 125, 90, 75, 60 граммов…
Но вот буквально пару недель назад, на одном из наших рынков, в его «блошином» отделе, я заметил мрачного на вид мужика, который торговал мылом явно советского вида, без всякой упаковки, из коробки.
По 6 рублей за один 100-граммовый кусок!
Я прямо прослезился, когда увидел это мыло, и сразу купил 10 кусков.
Каким приятным оно показалось на вид, на вес и на форму!
Такое увесистое, такое прямоугольненькое, такое, между прочим, очень даже мылкое и с приятным цветочным запахом!
Теперь мы все моем руки и даже другие части тела этим мылом.
Но оно кончается!..
В ближайшее время я планирую вновь отправиться на тот рынок, отыскать того мрачного мужика, расцеловать его – не подумайте плохого… — и купить сразу пару коробок того мыла.
Чтоб хватило надолго!..