Все мы со школьной скамьи слышали про новгородское вече. А историки, профессионально занимающиеся древнерусской историей, знают все основные источники и научные труды по его истории. Однако, до сих пор не все могут договориться по поводу ряда ключевых вопросов. Например по поводу социального и численного состава участников городского веча, которое чаще всего собиралось собиралось на правом берегу реки Волхов, Ярославовом дворище, у Николо-Дворищенского собора. Старинные летописи и акты создают впечатление о том, что в принятии на нем решений участвовали все «мужи новгородцы», главы новгородских свободных светских семей, «и бояре, и житьи, и купцы, и черные люди». Поэтому, у дореволюционных историков не было никаких сомнений в широком составе участников вечевых собраний. Наиболее красочно это изобразил Н. М. Карамзин в повести «Марфа посадница», где изображено огромное десятитысячное собрание всех городских мирских домовладельцев.

Однако, в XX веке, когда в Новгороде начали проводиться систематические раскопки, результаты археологических раскопок вокруг Николо-Дворищенского собора внесли существенные коррективы в прежние представления о размерах и вместимости главной городской вечевой площади. Саму площадь не нашли. Но выяснили, что в средние века все было густо вокруг собора застроено. Поэтому, единственный возможный участок на котором подле собора могло собираться вече, не превышал размера 1200-2000 квадратных метров, перед западным входом. Сейчас он большей частью застроен поздним притвором собора и расположенным напротив рядом построек. При этом, на вечевой площади участники вечевых собраний порою дрались и бегали друг за другом — летопись упоминает, как однажды новгородцы «створиша вече на Ярославле дворе, убиша Иванку, а иные вбегоша в Николу святого», а в другой раз там же жители правобережного Славенского района — «конца» «разгониша» жителей заречной, левобережной, Софийской половины города. Поэтому, они стояли на площади свободно и, соответственно, их численность едва ли могла превысить несколько сот человек. Не исключено, что именно эти несколько сот представителей «всего Новгорода», городская верхушка и скрывались под именем 300 золотых поясов в немецком донесении 1331 года. Там они действуют явно, как часть новгородских вечников, но при этом значатся, как отдельная категория.

Другое дело, что одними этими представителями состав полноправных вечников не мог ограничиваться. Летопись и вечевые акты часто упоминают об участии всех новгородцев от боярской знати до городской черни. Очевидно, были предварительные районные, или кончанские, вечевые собрания, от которого на городское вече уже шли представители от всех городских концов и всех социальных слоев. Новгород делился на несколько соперничающих районов, каждый из которых имел свое вече и обсуждал на нем политические проблемы государственного масштаба, и порой организованно силой навязывал остальным новгородцам свою волю. В летописи под 1359 годом упомянуто, как представители Славенского конца пришли на дворищенское городское вече организованной вооруженной толпой и внезапно напали на своих заречных соперников, быстро разогнав их, хотя их было несомненно больше. Значит, городские веча предварялись районными сходами, где предварительно обсуждались общегородские проекты. Любопытно, что в одной летописи упомянуто "большое" новгородское вече в качестве определенного устойчивого понятия. Значит, были и веча малые. Скорее всего, речь идет именно о предварительных кончанских собраниях. Надо сказать, Новгород не был в этом отношении уникальным. В Пскове, средневековую городскую вечевую площадь которого археологи раскопали, она тоже была примерно такого же размера, как новгородская и рассчитана на несколько сот людей. Но ведь псковские акты и летописи тоже говорят об участии в вече всех псковичей от бояр до городского простонародья! Значит, и там городское вече было представительным органом, а ему предшествовали всеобщие районные кончаские вечевые сходы, на которых вырабатывались варианты решений стоящих на повестке дня городских и государственных дел.