«От героев былых времен, не осталось порой имен»…
А те, от которых остались, — другой вопрос в доброй ли памяти потомков или не очень, — зачастую оставляют не самые лицеприятные отзывы о тех, кто когда-то проходил по категории их соратников.
Так, Иосиф Виссарионович 28 февраля 1925 г. писал, что «…процесс отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых "вождей" …имел место всегда. Луначарские, Покровские, …Красины и т.д., — таковы первые пришедшие мне на память образчики бывших вождей-большевиков, отошедших потом на второстепенные роли» (И.В.Сталин, Сочинения, т.7, стр. 43).
Хотя, неприязнь тогдашнего Генерального секретаря ЦК РКП(б) к Леониду Красину вполне объяснима. Уже в декабре 1922 года произошел первый открытый конфликт между ним и поддержавшими его тогда Бухариным и Пятаковым, с одной стороны, и Красиным – с другой. Если первые были против государственной монополии в сфере внешней торговли, то полномочный и торговый представитель Советской России в Великобритании – жестко, последовательно и непреклонно – «за». Тогда Иосифу Виссарионовичу со товарищи пришлось отступить. На стороне Красина была мощная поддержка в лице Владимира Ильича.
Но уже в апреле следующего, 1923 года, на XII съезде партии Леонид Борисович подвергся новой, острой критике. На этот раз камнем преткновения стал вопрос о возможности привлечения в российскую экономику иностранных инвестиций, преимущественно в форме концессий.
Красин считал, что пока Советская Россия «собственными силами, деньгами и мозгами не в состоянии справиться с восстановлением производства в жизненно важных отраслях промышленности, нам не остается ничего иного, как призвать иностранный капитал, хотя бы пришлось ему здорово заплатить за науку».
И не только считал, но и предпринимал определенные практические шаги в этом направлении. Во многом именно благодаря его инициативе стали создаваться первые совместные с иностранным капиталом предприятия. Только на одном из них (русско-английской фирме «АРКОС») в октябре 1920 года был размещен советский правительственный заказ на 2 миллиона (!) фунтов стерлингов.
Но к 1923-му Иосиф Виссарионович был более подготовлен к предстоящей на съезде схватке. За два месяца до его начала специальная комиссия ЦК РКП(б) провела углубленную проверку возглавляемого Красиным наркомата внешней торговли и подведомственных ему структур.
После ознакомления с документами возглавляемой Красиным в 1920-м году делегации Центросоюза, заключившей со шведским концерном «Нордквист и Гольма» контракт на производство паровозов серии Э, столь необходимых Советской России для восстановления её экономики, разрушенной Первой мировой и Гражданской войнами, Леонид Борисович был обвинен в том, что к работе в ней был привлечен Бельгардт — бывший царский чиновник очень высокого уровня. Доводы легендарного деятеля отечественного паровозостроения и заместителя Красина по специальной железнодорожной комиссии Юрия Владимировича Ломоносова о том, что именно благодаря этому специалисту удалось продать шведам золото по самому высокому курсу, в результате чего прибыль по сделке составила 6 348 тыс. крон, не были приняты во внимание. Единственное, чего добился Ломоносов своими возражениями, так это того, что его не просто уволили, а вышвырнули с работы. Без права в дальнейшем занимать «ответственные государственные должности».
Вообще-то, с точки зрения товарищей по партии, кадровая политика Красина была его явной «недоработкой», не раз вызывавшей серьезное раздражение в инстанциях самого высокого уровня. И не только партийных. Не единожды он спасал от, казалось бы, неминуемого расстрела арестованных Чрезвычайной Комиссией высококлассных специалистов. Достаточно вспомнить историю освобождения Д. Зернова – профессора Петроградского технологического института. Или группы инженеров, работавших на строительстве Волховской и Свирской гидроэлектростанций.
Именно Красиным был принят на работу бывший миллионер Алексей Монисов, впоследствии вскрывший вопиющие факты коррупции, казнокрадства и самого банального воровства как в Государственном хранилище ценностей, так и в целом ряде других государственных учреждений. Ну, и как тут не возмущаться «классово чуждыми элементами», проникшими в святая святых государственного аппарата – ревизорские органы! И это — при попустительстве, если не сказать больше, отдельных товарищей, страдающих крайней формой политической близорукости?
В отношении контракта со шведским концерном у специальной комиссии ЦК РКП(б), в состав которой входили зампредседателя Совнаркома Алексей Рыков, нарком финансов Григорий Сокольников и секретарь ЦК Валериан Куйбышев, были к Леониду Красину и более серьезные вопросы. Например, по поводу того, что в соглашение было включено положение о том, что "в течение трех последующих лет выполнения …заказа литейщики не будут требовать повышения своего заработка".
По мнению членов комиссии, такое условие вело не к сбережению государственных средств, а серьезнейшим образом подрывало престиж социалистического государства, которое в споре между работниками наемного труда, справедливо требующими повышения размера своего заработка, и эксплуатирующими их капиталистами, стало по вине Красина на сторону последних. В результате промышленники получили прибыль, а рабочим было отказано в политической и экономической поддержке.
Шведский контракт, вообще-то – всего лишь один из документов по всем многочисленным направлениям, которые в самом начале 20-х по долгу службы курировал первый нарком внешней торговли СССР (1923 г.). Можно себе представить, какой суммарный объем компромата на него удалось собрать специальной комиссии!
Но главное — даже не вся эта, зачастую довольно сомнительная «чернуха». Самым страшным, с точки зрения Иосифа Виссарионовича, было то, что в вопросе о возможности широкого привлечения иностранных инвестиций для восстановления экономики Советской России, на сторону его оппонента встал Лев Троцкий, как-то отметивший, что «…"не только "по должности", но и по всему своему прошлому Красин способен был раньше многих других понять, что советское хозяйство не может развиваться как изолированная, замкнутая в себе система. Он слишком хорошо знал структуру нашей промышленности, ее довоенную связь с иностранной промышленностью, ее зависимость от европейской и американской техники".
Так оно, или нет, но большая часть делегатов XII съезда партии так и не услышала мнение Леонида Борисовича Красина. И восстановление экономики страны, а потом и её индустриализация, пошли совсем по другому сценарию.
История не знает сослагательного наклонения, но кто знает, как бы всё сложилось в дальнейшем, если бы идеям Красина тогда была дана возможность воплотиться в жизнь?
Скончался Леонид Борисович 24 ноября 1926 года в Лондоне, где исполнял обязанности полномочного представителя советского государства в Великобритании. До того репрессивного вала, который накроет страну в 30-х, было ещё далеко. Может, поэтому Красин был кремирован, а урна с его прахом вмурована в стену московского Кремля на Красной площади.
Но за всю историю советского государства Леониду Красину не было установлено ни одного памятника. Его статьи, письма и выступления даже к столетнему юбилею (1970 год), так и не вышли отдельным изданием. Кто знает, может быть и потому, что этот, не только умный и знающий, но и смелый человек, когда-то не побоялся взять на себя ответственность и открыто высказался по важным для страны вопросам её перспективного развития.
Но придет время и Леонид Борисович Красин будет по достоинству оценен своими потомками. Мне кажется. оно — обязательно придет.
