Теперь немножко и о других видах сказок.

Позже всех появились бытовые сказки. Они уже не особо связаны с какими-то верованиями. Скорее, это дань социальной жизни. Бытовые сказки — сказки о людях. Однако, персонажи не являются людьми: это, скорее, собирательные образы, иллюстрирующие какие-либо социальные типы. Традиционно разделяют анекдотическую бытовую сказку и новеллистическую бытовую сказку.

Анекдотическая сказка отличается от анекдота в основном тем, что она больше по объему. Действие всегда разворачивается в реальном пространстве и не содержит в себе никакой фантастики. Такие сказки скорее невероятны, нежели фантастичны, и обычно парадоксальны.

Новеллистическая сказка появилась еще позже, и в ее основе лежит какой-либо литературный сюжет, то есть фактически можно говорить о явлении фольклоризации литературного текста.

В бытовой сказке один из героев почти всегда наделен какими-либо чертами трикстера, и нередко присутствует специфический персонаж — дурак. Границы «дурачества» размыты. Можно условно выделять несколько видов дураков. Например, один персонаж-дурак может только прикидываться простаком, хитрить, чтобы в конечном итоге победить злого и жадного противника, а другой дурак соотносится с юродивым; его безумность как бы божественна, он обладает даром (возможно скрытым).

Какой-то особой образности и поэтики обычно бытовая сказка не имеет.

Я неслучайно оставляю волшебные сказки «на сладкое». Чтобы от десерта можно было отказаться.

По моим личным ощущениям знания о волшебных сказках — это огромное разочарование. Сказки о животных намного более чудесны. Несмотря на их явные закономерности, они имеют шанс быть хоть немножко неожиданными. Четкость структуры, сюжета и системы персонажей в волшебной сказке сродни бухгалтерским отчетам…

Безусловно, о волшебных сказках, как наиболее распространенном представителе сказок вообще, написано очень много и очень подробно. Познакомиться с очень интересными исследованиями, многое уточнить, и узнать то, о чем я не скажу, можно в книгах В. Я. Проппа «Морфология сказки» и «Исторические корни волшебной сказки».

В основе структуры сказки лежат определенные функции действующих лиц, которые выполняются обязательно, и не важно каким персонажем. В сказке обязательно присутствует отлучка и запрет. Например, уезжая на ярмарку, отец запрещает детям ходить в лес. (Каждый может вспомнить немало вариантов того, кто, кому и что запрещает — это действительно неважно.) Следующее обязательное действие — дети нарушают запрет и  все-таки идут в лес. Иногда вместо запрета и его нарушения имеет место обратная форма — приказ, который, соответственно, тоже не выполняется. Так происходит обозначение жертвы и появление антагониста. Антагонист обязательно должен нанести вред, и вовсе не обязательно убить. Он может, например, заточить жертву в темницу, похитить, насильно выдать замуж и т. п. Всего таких функций (последовательность которых, кстати, четко определена) Пропп насчитал 31 шт.

Система персонажей, выполняющих эти функции, стабильна. Включает в себя 7 позиций:

• жертва;
• отправитель (на спасение жертвы);
• антагонист;
• герой,

который может быть: богатырем (разумеется, рожденным от тотема), принадлежать к высокому типу героев и быть Иваном-царевичем, или к низкому типу и быть Иваном-дураком (который наделен чертами трикстера). Важно, что геройство издревле не чисто мужской порок; можно встретить в качестве героя царевну, царь-девицу, или невинно-гонимую падчерицу (которая не обладает чертами трикстера);

• волшебный помощник,

в роли которого иногда может выступать волшебный, но, к сожалению, неодушевленный предмет — т.н. волшебное средство;

• даритель (дарит волшебное средство или полезный совет);
• ложный герой.

Присутствие всех этих типов все-таки несколько вариативно. Ложный герой появляется не во всех сказках, а в некоторых может присутствовать и второстепенный, несущий информацию, персонаж — гонец.

В основе сюжета лежит обряд возрастной инициации в брачный возраст охотничьих племен. Обряд проводился всегда в лесу, причем не просто в лесу, а в отведенной специально для этого ритуальной части. На поляне на высоких сваях строили хижину, которая была оформлена как тело тотемного животного, а дверь — как его пасть. Это означало, что каждый, кто попадает в хижину как бы проглочен зверем, и уже не совсем живой. В хижине старухи совершали ритуальные действия. Считалось, что после таких обрядов мужчины возвращались другими, и как можно скорее женились, логично заканчивая обряд.

В этом кроется главная причина того, почему в волшебных сказках сюжет настолько предсказуем, и есть очень немного вариантов разветвлений сюжета — магический ритуал требует четкости.

Все с этими сказками теперь понятно. Но я позволю себе расписать.

Герой, счастливо живущий в своем мирском пространстве, от любопытства или по необходимости «портачит». Он должен исправить свою ошибку, для чего ему необходимо совершить путешествие в «места значительно более отдаленные, нежели Соловки».

Он обязательно доходит до пограничного, заклятого пространства (обычно это лес), где находится избушка на (курьих) ножках, внутри которой обитает старуха. Будучи стражем границы между миром живых и миром мертвых, бабка не принадлежит толком ни к тому, ни к другому, отчего выглядит соответствующе: вроде живая старушка, но с костяной (мертвой) ногой. Герою нужно пройти в мир мертвых оставаясь при этом живым, что явно не соответствует законам природы, поэтому часто Баба Яга порывается убить или съесть героя. Но он обращается к ней, используя формулу, имеющую волшебную силу: «Напои, накорми, в бане попарь и спать уложи». Эта «фраза» символично раскрывает элементы обряда инициации и заставляет бабушку помочь герою. После пребывания на границе герой отправляется в мир мертвых, или тридесятое царство. Одно и то же.

Вход в царство может быть маркирован особо: границей может выступать пролом в земле, камень, огненная река. Либо этот мир может быть расположен выше земной плоскости и герою необходимо подняться, либо, наоборот, ниже, в воде. Там герой решает свои проблемы — исправляет ошибки, взрослеет-умнеет, выполняет приказ, который не выполнил; затем возвращается и обязательно женится до того, как сказка закончится.

Собственно, под образностью волшебной сказки подразумеваются определенные формулы: присказка, которая необходима, чтобы локализовать внимание перед началом сказки, зачин («Жили-были…», «В тридевятом царстве…»), связки «Долго ли, коротко ли…», «Скоро сказка сказывается…»), концовка («И я там был…», «Сказка ложь, да в ней намек…»).

Несмотря на то, что мы зачастую не знаем о том, что вкладывалось в фольклорные сказки, они давно стали неотъемлемой частью нашей жизни и обязательным пунктом в ращении и воспитании детей. Ни в коем случае нельзя от них отказываться. Мир давно изменился и все эти факты доступны только интересующимся.

Помните, что предки были мудры, по крайней мере, в воспитании детей, будьте внимательны и не покупайте «Колобка» с альтернативной концовкой.

*Картинка взята с http://www.onelegend.ru