В доисторические времена – то есть в те времена, об истории которых нет письменных данных – человечество жило преимущественно в деревнях и вело натуральное хозяйство. По принципу: как потопаешь, так и полопаешь.
Ну а затем начали появляться города, и вместе с ними возникли противоречия между городом и деревней, связанные в первую очередь с тем, что деревня без города прожить все-таки могла, а город без деревни – ну просто никак. Ведь даже те горожане, которые работали на разных перерабатывающих и пищевых предприятиях, не производили сырье для себя сами, а должны были закупать его у крестьян.
Крестьяне, правда, тоже приобретали в городе разные ткани, утварь и сельхозорудия, но при необходимости крестьяне могли довольно длительное время протянуть на стареньком оборудовании, в старенькой одежде, поскольку у них было главное – продукты питания.
В городах же без поставок продуктов питания очень быстро начинали возникать народные волнения, и властителям городов приходилось принимать какие-то экстренные меры для их прекращения.
При этом в течение долгих лет городов было существенно меньше, чем деревень, да и жило в городах намного меньше народу, чем в деревнях.
Это было связано с тем, что труд селянина был тяжелейшим, чуть ли не круглосуточным и требовал большого количества рабочих рук.
Потому и сельские семьи были такими громадными, и дети начинали трудиться вместе с родителями с самого малого возраста.
Но как только к земледельцам и животноводам стали приходить более производительные технологии, начался массовый отток населения из деревень в города.
А в настоящее время технологии сельхозпроизводства стали и еще более совершенными, еще более производительными, так что даже те люди, которые живут в деревнях сейчас, не всегда могут найти для себя работу и дело по душе.
В то же время жизнь в сельской местности сейчас является намного более приятной и благоустроенной, чем это было еще каких-то пару десятилетий назад.
Представьте себе небольшой сельский район, в котором живут всего лишь 20-30 тысяч жителей, то есть намного меньше, чем в одном районе современного достаточно крупного города.
И при этом большинство из этих сельских тысяч живут не в скученном, суетном и опасном пространстве города, а рассредоточены по нескольким десяткам деревень и сел.
Но если горожанину приходится ежедневно тратить массу времени и сил на то, чтобы добраться из дома до работы и обратно, сельскому жителю достаточно нескольких минут, чтобы добраться от своего дома до фермы, где он работает. Ну, или до трактора, на котором он отправится на полевые работы.
К тому же горожанин живет, как правило, в квартире в многоэтажном доме, где сверху, снизу и сбоку живут такие же как он, несчастные городские люди.
Современный селянин живет в своем доме, в котором уже есть постоянно подведенный газ, водопровод и, соответственно, полное благоустройство.
Горожанин оторван от конечных результатов своего труда, он работает только за деньги.
Селянин тоже работает за деньги, но непосредственные результаты своего труда он наблюдает ежедневно – ибо колосятся нивы, поросятся свиньи, а коровы дают молоко.
Да и в культурном отношении у селянина сейчас возможностей значительно больше, чем у горожан. Горожанин сидит перед «ящиком» и потребляет продукцию шоу-бизнеса. Селянин посещает разные кружки по интересам в активно работающем клубе и отправляет своих детей в школы искусств и развивающие центры, которые есть в каждой деревне.
Как видите, в настоящее время у селянина перед горожанином значительно больше преимуществ, чем раньше.
И, если бы не экономика управляла людьми, а люди – экономикой, то общечеловеческую жизнь можно было устроить совершенно по-другому, чем она устроена сейчас.

Этот человек с такой очень известной фамилией – вовсе не родственник великого Чарли Чаплина и отнюдь не комик, поскольку многие заявления, которые постоянно делает Вс. Чаплин от имени Русской Православной Церкви (РПЦ), являются вовсе не смешными, а довольно странными.
Если не сказать больше.
Всеволод Чаплин выступает от имени РПЦ потому, что он является, между прочим, «1-м председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московского Патриархата». В кавычки взято название данной должности, как его обозначает сама РПЦ.
Обратите внимание, что слово «общество» в данном названии идет с маленькой буквы, а слова «церковь», «синодальный», «патриархат» — с большой. Даже если это соответствует нормам русского языка, все равно говорит о многом.
Высшие иерархи РПЦ всегда, на протяжении всей ее истории, интересы своей церкви, то есть данной ветви христианства, всегда ставили на первое место перед обществом.
То, что данная постановка является принципиально неверной, свидетельствует сама история. В течение многих веков своего существования РПЦ – а, точнее, ее руководство – совершило так много подобных принципиальных ошибок, что к 1917 году потеряло всякое влияние на общество и фатальный для государства и общества катаклизм предотвратить не сумело.
Затем долгое время РПЦ влачила довольно жалкое существование, оставаясь где-то на задворках общественного сознания – так, что большинство граждан воспринимало ее как нечто совершенно отжившее и оторванное от реальности.
Но в конце 1980-х годов история совершила один из своих «элегантных» кульбитов, и РПЦ (как и многие другие религиозные конфессии России) вновь воспряла духом.
РПЦ, пожалуй, даже слегка перевоспряла, потому что иначе невозможно объяснить, каким образом такой человек, как Всеволод Чаплин 31 марта 2009 года занял свою нынешнюю должность.
Он и до того отличался довольно своеобразным восприятием современного мира, а уж после того не перестает бодрить общество все более оригинальными заявлениями.
То он выступает за дресс-код для женщин, то предлагает создавать «православные народные дружины», то заявляет о поддержке богатого убранства православной церкви и облачения ее иерархов – чтобы, мол, они могли на равных общаться с «сильными мира» сего.
Назначает, допустим, какой-нибудь олигарх встречу какому-нибудь иерарху на своей позолоченной яхте, а иерарх прилетает на эту «стрелку» на вертолете, инкрустированном бриллиантами. И в этом вертолете – целых два золотых унитаза.
Чтобы иерарх и олигарх могли посидеть на равных!..
Ну а буквально вчера Всеволод Чаплин заявил в интервью «Свободной прессе», что в нынешней реальности есть много такого, что может привести к большой войне, и общество должно быть к этому готово. При этом Вс. Чаплин считает, что армии все равно надо заняться каким-то большим делом.
Войной, в общем.
Желательно только – по убеждению Вс. Чаплина – чтобы эта война шла за пределами России.
Это при современных-то видах оружия, которое достанет куда угодно и кого угодно.
Ну, что тут сказать?..
Делать такие заявление где-нибудь на кухне, под пивко или водочку, обычным людям среди обычных людей – это одно.
А если с такими заявлениями выступает один из высших руководителей РПЦ – это уже не смешно. Это ведь не призыв к миру и взаимопониманию, а просто какой-то вызов обществу и миру.
Но, возможно, переживать из-за таких заявление Вс. Чаплина не стоит. Надо просто дать ему трехлинейку, к ней – десяток патронов, и отправить в какую нибудь «горячую точку» за пределами России. Причем желательно туда, где погорячее.
Пусть сделает там свое дело действительно по-большому.
И тогда, глядишь, под активным воздействием окружающей среды Всеволод Чаплин научится воспринимать мир более реалистично.

Сериал «Штрафбат» (2004 г., режиссер Николай Досталь) производит неоднозначное впечатление. Смотреть фильм – весьма увлекательно, за каждого персонажа переживаешь, все одиннадцать серий держат в напряжении, оторваться невозможно. С экрана на нас смотрит жуткий оскал войны – не парады в выглаженной форме на Красной площади, а ужас, грязь и кровь окопов. И, несмотря на то, что сериал страдает рядом исторических неточностей, он имеет право на существование. Правда, есть одно «но»… Казалось бы, небольшое, однако, весьма существенное.

Когда смотришь сериал – душа замирает. Вот она, живая, настоящая правда о великой войне. И сердце болит, когда видишь – батальон штрафников идет в атаку по минному полю (а просто «забыли» разминировать перед атакой, команда минеров работала в другом месте фронта, а на штрафников не хватило времени). Потрясает несправедливость несдержанных обещаний: ведь обещали за доставленного «языка» перевод из штрафбата, возврат всех званий и так далее, а все заканчивается допросом у мерзкого энкаведешника, который не верит ни одному слову! Зло берет смотреть на раскормленных поваров, которые спокойно жрут в то время, когда солдаты штрафбата, которым эти укормленные морды должны были доставить полевую кухню, уже третий день без еды. Но ведь это штрафбат, а значит – потерпят! Ужасает отношение к бойцам штрафбата, как к мясу… Они – не люди, они – штрафники. За ними стоит заградотряд НКВД, получивший приказ стрелять в каждого, покидающего позицию. И они стреляют, не разбираясь – то ли перед ними бегущий от страха человек, дезертир, то ли – просто раненый, пытающийся пробраться к медсанчасти.

И жутко, когда один из штрафников убивает своего товарища, струсившего в бою. Убивает потому, что заградотряд все равно убьет, но в этом случае товарищ умрет штрафником, врагом народа, не искупившим вину, и его семья будет семьей врага народа, и – никаких продовольственных карточек. А, пав на поле боя, он реабилитируется, и семья его будет иметь статус семьи погибшего солдата. Убийство – ради будущего семьи…

И каждый вызывает симпатию. Командир штрафбата, ставший штрафником лишь потому, что побывал в плену, где был расстрелян и чудом выжил. Пахан уголовников, который ненавидит советскую власть, но жизнь готов положить за родную землю. Молоденький еврейский мальчик, попавший в штрафбат за драку с командиром роты – причем, командир его нагло спровоцировал. Священник, пришедший в штрафбат добровольно, чтобы защищать Родину. Симпатию вызывают даже споры между троцкистом и эсером, при этом каждый говорит об одном и том же, но сами они считают, что делят черное и белое…

И хочется, чтобы у всех у них все было хорошо, даже замечательно. И ждешь все одиннадцать серий – справедливость восторжествует. И все закончится хорошо. Но нет… В финале штрафбат посылают удерживать плацдарм – ложная атака, чтобы скрыть направление главного удара армии. И там погибают все, кроме командира и священника. Один остается – чтобы помнить, второй – чтобы помянуть…

Но! Но фильм заканчивается, и начинаешь думать. А, когда подумаешь, возникает вопрос. Да, все жутко, все несправедливо и так далее. Ну так война – это не мягкие и уютные домашние тапочки. Она для всех – кровь, грязь, боль, ужас. А смерть несправедлива всегда. И спрашивается: а что ж было делать с этими штрафниками? Медали давать?

Собственно говоря, а кто был в штрафбате? В этом, киношном… Тот же пахан уголовников – весьма симпатичная личность. На экране. А ведь за его спиной – грабежи и убийства. Причем, не одно, не два убийства. И, ладно, ненавидел он советскую власть. Но убивал-то всех подряд! Убийства его были отнюдь не политическими, а обычными, уголовными. Политзаключенные… троцкисты и эсеры… Но мало ли крови пролили они сами? Очень показательный диалог звучит в фильме, когда уголовник «наезжает» на политического с вопросом – не раскулачивал ли тот его родной край. И выясняется – да, раскулачивал. Да, отбирал все продовольствие до крошки. До такой крошки, что потом случалось и людоедство, когда матери кормили старших детей младшими! И интеллигентный «политик» оправдывает себя тем, что такова была на тот момент линия партии, а кулаки недостойны жить! Так какова должна быть справедливость для этих людей? Какие условия должны были им создавать на фронте? Там, где кровь, грязь и смерть… Неужто – их должны были благодарить за то, что они вообще пошли на фронт? Да ведь это они должны были быть благодарны за то, что им дали возможность искупить кровью! Своей кровью…

И, каким бы гнусным ни представлялся начальник НКВД, его можно понять. А с кем, собственно говоря, он имеет дело? Почему он должен верить пахану уголовников? Только лишь потому, что тот надел военную форму? Но ведь он – грабитель и убийца!

И даже завершающая фильм гибель всего штрафбата… Удерживать плацдарм, который никому не нужен – казалось бы, их послали на напрасную смерть. Так ведь это не соответствует истине! Они выполняют отвлекающий маневр, который спасает множество жизней других солдат, обеспечивает успех главного удара армии. То есть, смерть их – ну совсем, совсем не напрасна! И не нужно говорить, что на такую смерть посылали только штрафников. Не так уж и много их было на фронте, не более 1,5%. И обычные батальоны шли выполнять отвлекающий маневр, и ложились под пулями… Так что это не несправедливость исключительно по отношению к штрафникам. Это – несправедливость самой войны.

Так что не все, что показывает фильм, так однозначно. Не все, что там – белое, таковым является. Не все, что черное, так уж черно.

Ну и главная претензия к фильму: впечатление того, что если б не штрафбаты… да ежели б вот не эти самые уголовники и политические… ну точно бы проиграли войну! Точно! И даже финальный список штрафбатов… Он такой солидный, такой многочисленный… А ведь на самом деле все эти штрафные формирования воевали на разных фронтах и в разное время. И было их, как уже говорилось, совсем немного.

И все же, при всех претензиях, фильм стоит посмотреть. Не для того, чтобы посочувствовать всем штрафникам всех времен и народов. Но – чтобы понять, что война – это не парад. Это – кровь, грязь, боль и смерть.

Братец вернулся из короткой командировки в Эмираты. Надо сказать, привез оттуда нестандартные впечатления. Конечно, не сравнить глубокое и серьезное путешествие с поверхностным туризмом и, тем более, с командировкой. Тем не менее – есть вещи – сразу бросающиеся в глаза и надолго оседающие в памяти.

Сразу обратило на себя внимание небо – чужое, белесо-сероватое и припорошенное пылью. В аэропорте привлекла внимание вся такая шариатистая дама, которой что-то потребовалось поправить в своем сложном и закрытом как боевой шлем головном уборе. Отвернувшись к стенке, она провела операции с ловкостью сверхсрочника, одевающего ОЗК (общевойсковой защитный комплект) Забегая вперед, в ресторанчике вечерком гостям показали намного более открытое женское тело в виде восточного танца с очень даже внушительным мечом на голове у танцовщицы. Трудно сказать, что на это зрелище сказал бы знаток шариата – но это пусть останется на совести гостеприимных хозяев. Восточное гостеприимство, кстати, вовсе не оказалось мифом, хотя и показалось немного назойливым что ли. Как-то в поведении хозяев сквозило – что приезжие такие бестолковые, что с ними надо возиться как с малыми детьми – а то нашалят или поранятся и в общем, поставят себя и хозяев в неловкое положение.
В городах абсолютно не видно представителей собачьего племени, зато кошаков некоторое количество встречается. Дороги в эмиратах на зависть многим странам. Многополоски совсем не загружены транспортом. Есть в общем где погалопировать )) По краям дороги пасутся облезлые верблюды – ну мы такого добра и в наших степях богато нагляделись.
Собственно город показался скучноватым – производит впечатление кусочков детского конструктора гигантов. Ну и что, что высотка за 800м в высоту – для старшей детсадовской группы, кубики, цилиндры и параллелепипеды «обычных» — для младшей. Правда стандартные небоскребы в полсотни этажей и правда смешно выглядят у подножия этой игловидной конструкции. Хозяева прокатили и по водным магистралям, по которым с чисто восточной непосредственностью рядом скользят суперсовременные лайнеры и лодчонки из послепозапрошлого века. Кстати, на лодке прапрадедушки возить гостей почетнее – даром, что она не вполне комфортна.
Поразила несказанной красотой центральная мечеть. Шедевр архитектурного искусства, из светлого камня с позолоченными верхушками колонн, с невообразимо красивыми люстрами, и орнаментом из цветов на полу и колоннах. Колоссальный ковер на полу мечети – на сотни (а может и тысячи квадратных метров и десятки тонн веса). Общее впечатление воздушности, невесомой легкости и поразительной чистоты. Перед просторным двором мечети неглубокий бассейн с чистейшей водою. Инженерный ум братца не мог не восхититься эффективностью системы очистки – ведь постоянно висящая в воздухе пыль должна обязательно проявиться пленкой на поверхности – ан нет – не было ее.
Так что красота с огромным отрывом победила размеры – в основном впечатления и разговоры были только от нее и про нее.