Архив автора: Kucher

«Последний наряд» Хэла Эшби. Фильм с человеческим лицом

Добавить комментарий

«Последний наряд» Хэла Эшби. Фильм с человеческим лицом
В 70-х годах прошлого века Хэл Эшби снял семь фильмов. В 1971-ом — ставший культовой чёрной кинокомедией «Гарольд и Мод» по одноименной пьесе Колина Хиггинса. В 1979-ом, экранизировав уже произведение Ежи Коссинского, — кинокартину «Будучи там». За исполнение роли второго плана в этой ленте Мелвилл Дуглас получил «Оскар». Между прочим, уже второй. Первый, тоже за мужскую роль второго плана (Гомера Бэннона в фильме «Хад»), ему вручили в 1964 году. А для знаменитого американского комика Питера Селлерса главная роль в «Будучи там» (садовника Чэнса) стала предпоследней в его карьере.

Между «Гарольд и Мод» и «Будучи там» у Эшби были «Последний наряд» (1973), «Шампунь» (1975), «Поезд мчится к славе» (1976), «Возвращение домой» (1978). Наверное, каждый из этих фильмов заслуживает того, чтобы о нем написали. Но сегодня – о «Последнем наряде». Читать далее →

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

Добавить комментарий

14 сентября в Петрозаводске открылась выставка современного финского искусства. Не скажу, что я завсегдатай мероприятий подобного рода, но вот тут, как-то так получилось, что попал я… Попал я таки на эту самую выставку.

И, неспешно передвигаясь по первому этажу Музея изобразительных искусств Карелии, в залах которого, собственно, развернулась экспозиция, внимательно рассматривая представленные на ней работы художников двух северных губерний Финляндии – Оулу и Лапландии, меня как-то вдруг осенило: «А ведь это, действительно, выставка финского искусства!» Не английского, испанского или болгарского, а именно финского.

Потому что, авторы, чьи работы выставлены в залах Музея, поднимают и ищут ответы на те вопросы, которые волнуют современное им финское общество.
Финляндия, ведь, как её называют сами жители Суоми, – Страна тысячи озер. И не только их. А ещё — многочисленных рек, бескрайних лесов и много чего иного, всякого разного. Того самого, которое мы называем природой. Или, если с точки зрения разных мудрых наук, типа экологии, окружающей нас средой. На которую, хотим мы того или нет, но влияем. И не всегда лучшим образом.

Вполне естественно, что эти вопросы не могут не волновать людей, окруженных чистыми реками, озерами, лесами и лугами. Но чистыми ли? У отцов и дедов, они, действительно, были таковыми. А вот у нас самих? Как-то, если честно, не очень… А какими они достанутся нашим детям и внукам?

Поэтому тема взаимоотношений современного индустриального общества с окружающей его природной средой, нашла своё отражение в творчестве многих современных финских художников, представленных на выставке. Но вот ответы на те вопросы, что возникают в ходе этих самых взаимоотношений, у каждого из них свои, индивидуальные. И варьируются от крайне пессимистичного варианта, до осторожно оптимистичного.

Крайний пессимизм можно увидеть в композиции Лейлы Липияйнен (Рованиеми) «Трофей» (2005 г., алюминий, рога северного оленя, мех). По её мнению – всё живое это исключительно охотничий трофей человечества. И всё, что может ждать трофейного зверя или птицу, так это или кастрюля, если неблагодарное человечество предполагает варить суп, или глубокая сковородка (сотейник), если трофей предназначен на жаркое. Правда, в работе Лейлы нет ни кастрюль, ни сковородок. Оленьи рога у неё закреплены на отдельных частях соковыжималки. Как намёк на то, что сегодня мы выжимаем из природы все соки?

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

Или вот — Том Энгблом (Рованиеми). Тоже – явный пессимист. В своей работе «После Рождества» (2012, дерево (ель)) он ярко и образно показывает наше потребительское отношение к тому, что нас окружает: сначала использовать дарованное нам природой в своих целях по максимуму (ободрав ель, как липку), а потом выбросить на свалку за ненадобностью…

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

К осторожно оптимистичным можно отнести позицию Сары Ахде (Оулу), которая своей работой «Оулу №4» (2012, фотопечать на акриле) пытается показать, что даже в условиях крупного индустриального центра можно (если, конечно, захотеть!) сохранить уголки пусть и не первозданной, но почти дикой природы.

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

А в промежутке между Лейлой Липияйнен, Томом Энгблумом и Сарой Ахде –Рейё Раекаллио (Рованиеми), акварель которого «Попытка спастись от машины» не даёт прямых ответов, оставляя за зрителем право выбора того финала, который обязательно произойдет, но уже за пределами этого художественного полотна. На первый взгляд, у оленя нет ни малейшего шанса спастись от так опасно приблизившегося к нему автомобиля. Тем более, что даже теоретически преимущество последнего в скорости – неоспоримо. Нет, не спастись рогатому…

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

Но это только — на первый взгляд. А если присмотреться, да чуть поразмышлять, то только что описанный финал – чистой воды фантастика. Любой из автомобилистов знает, чем ему самому и его железному коню грозит на трассе столкновение с крупным животным. Так сразу и не сказать, кому от этого столкновения будет хуже. Поэтому в реальной жизни любой водитель сделает всё возможное, чтобы избежать столкновения.

Отсюда вывод — и у живой природы есть шанс. Человеку нет никакого резона вступать в прямую конфронтацию и идти на столкновение с ней. Он понимает, что от этого столкновения хуже будет не только природе, но (в первую очередь!) ему самому…

Ну, а помимо ответов, которые дают финские художники на вопрос взаимоотношений человека с окружающей его средой… Если в них вслушаться и уловить не только суть, но и то, как они произносятся! То можно понять, что картины, скульптуры, фотографии художественные объекты, даже если и говорят по-русски, то… с явно выраженным финским акцентом.

Вспомним, какими мы обычно представляем финнов? Эдакими неспешными, основательными молчунами. Которые, если что и скажут, то очень-очень нескоро. Но вот как скажут, то одной двумя фразами припечатают так, что ой-ой-ой! Надолго эта пара фраз запомнится всем, присутствовавшим при их историческом произнесении.

А если, например, присмотреться к небольшим по размеру и вроде бы самым обычным, резным деревянным скульптурам Юсси Валтакари? Так это только на первый взгляд они такие простые и незамысловатые. А на самом деле… Если скажут, так скажут. И от одной двух фраз даже самому искушенному зрителю — мало не покажется!

Вот, например, «Приносящий свет» (2008 г., липа). Судя по очкам и специфическому одеянию, перед нами — типичный научный работник. Не иначе, профессор. Но вот как, или, вернее, — чем он несет нам, зрителям, свой свет? Знаниями? А может, тем электрическим фонариком, что зажат у него в правой руке?!

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

Вообще, Юсси, очень оригинальный автор. Любая из его композиций обязательно имеет какой-то скрытый подтекст, который, с изрядной долей юмора, а иногда и сарказма, пытается донести до своего зрителя скульптор. При этом важна любая мелочь или, казалось бы, — малозначимая деталь.

Взять, например, скульптуру «Папа в затруднительном положении». Она, одна из немногих, — раскрашена автором. И посмотрите, в какие цвета? Розовый и голубой. Перед нами – человек нетрадиционной сексуальной ориентации. Но почему он «папа», если в женском одеянии? И какое затруднение он пытается разрешить, лихорадочно набирая на мобильнике, скорее всего, номер «мамы»?

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

А вот — уже не скульптура, а целая скульптурная композиция с двумя фигурками, каждая из которых крайне раздраженно что-то пытается доказать стоящему напротив оппоненту. Фигурки – совершенно одинаковы, как братья близнецы, и отличаются друг от друга только размером. Одна из них в несколько раз больше другой. А между прочим, перед нами — разговор человека со Всевышним. Но кто из этих фигурок Господь, а кто – человек, автор нам не говорит. Мы сами вправе определить, кто для нас Всевышний – большой и грозный авторитет, или так, — мелочь. С мнением которой можно и не считаться…

Современное искусство Финляндии, как отражение национальной ментальности

Хотя, подсказка определенная есть. Мне показалось, она – в названии композиции: «Shit happens». Если в Читать далее →

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

Добавить комментарий

В каждой шутке – только какая-то толика собственно шутки. Всё остальное – чистой воды правда. Только правда и ничего кроме правды…

Да, так-то оно понятно, что ухи из петуха не сварить. Если в отношении первого горячего блюда, то из этой птицы (заметьте – не рыбы!) может получиться только куриный суп. Но вот почему куриный(!) суп варят именно из петуха? Ведь он, суп то есть, — куриный! Соответственно, и вариться должен из курицы.

А вот нет! Экономика, как в своё время говорил нынче мало кому известный Егор Лигачев, должна быть экономной. А если так, то курицу на суп – никак нельзя. Вернее, можно, но неправильно это. Ведь курица, в отличие от петуха, дает нам не только мясо. Но и яйца. И зачем тогда её, несущую пусть даже и не золотые, но от того не менее вкусные и полезные яйца, и – под нож. Нет, конечно, и её — можно. После того, как она отнесется своё. Но, можете представить, какое у этой, по куриным меркам, древней старушки будет мясо? Да его сутками вари, а оно как было жестким, так и останется таковым.

А петушиное мясо… Совсем другой коленкор. Их же молодыми, как только по осени посчитают подросших цыплят и отделят зерна от плевел, а курочек от петушков… Так и начинают потихоньку сокращать петушиную составляющую куриной стаи, время от времени пуская молодняк под нож. Курочек-то, чем больше, тем лучше. А петуха на весь курятник и одного достаточно. Максимум – пары. Для конкуренции.

Но с осени с забоем молодых петушков можно особо не торопиться. Пусть, если есть такая возможность, подрастут, наберут веса. Но и на дармовщинку зерном их кормить… Тоже — не дело! Поэтому время от времени то один, то другой петушок с молодым, нежным мясом отправляется под нож. А вот ко времени окончания Рождественского поста молодь уже дорастает то того уровня и размера, при котором им собственный батюшка – старый петух – не авторитет. И начинается битва за сердца куриных красавиц и право верховенства в курятнике не только среди молодых, но и между молодыми и старым. А это – отвлекает петухов от их основной, воспроизводственной функции. И очень сильно отвлекает.

До такой степени, что экономика становится неэкономной. Поэтому ближе к Рождеству, оставив одного–двух молодых петушков на племя, всех остальных пускают под нож. Благодаря лучшему природному холодильнику – Дедушке Морозу, заготовленное впрок мясо не испортится, а в курином царстве-государстве воцаряется порядок и спокойствие, вместе дающие ту самую стабильность, от которой так сильно зависит яйценоскость.

Ну, а зарезанных петушков, само собою, не только на жаркое, но и на суп.
А вот о супе мы сегодня поговорим подробнее.

Конечно, городская торговая сеть не может обеспечить нас исключительно петушиным мясом. Поэтому – что поделаешь? – приходится довольствоваться цыплятами бройлерами. Но и они для супа – вполне.

Для того, чтобы бульон у нас получился не просто мясной, а костно-мясной, лучше всего использовать такие части куриной тушки, как шея, крылья, ноги, голень. Или грудина, с которой уже обрезано филе. Иногда в магазинах продают куриные суповые наборы, в которых может присутствовать всё вышеперечисленное.

Ну, а конкретно у меня под рукой была голень. На трехлитровую кастрюлю – грамм 500-600.

Но только мяса и костей для куриного супа мало. Я так вообще считаю, что без потрошков куриный суп никак не сварить. Помните знаменитое, Глеба Жеглова: «Эх… Сейчас бы куриного супчику… Да с потрошками!»? А уж Глебушка знал толк! Не только в черных кошках, которых он без труда находил в темных комнатах. Но и в курином супе – тоже. Как его варить без потрошков? Да без них, у куриного супа ни запаха аппетитного, ни вкуса настоящего, насыщенного не будет!

Прислушаемся к мнению знатоков. И к куриной голени (шеям, крылья и т. п.) добавим грамм по 200-250 куриных сердец и столько же – желудков.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

С последних удалим лишний жир, снимем внутреннюю покровную пленку, помоем вместе с сердечками и голенью и после этого опустим в уже стоящую на плите кастрюлю с холодной водой.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

Доведем её содержимое до кипения, снимем пенку, добавим с десяток горошин черного перца, лавровый листик и на время оставим наш бульон доходить до готовности на медленном огне.

А сами пока очистим головку репчатого лука и одну морковку.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

Пошинкуем лук полукольцами, морковь потрем на крупной терке. После этого включим огонь, поставим на плиту сковороду, вольем в неё немного растительного масла и… Подождем, пока оно не накалится. Буквально, — пару минут. А вот теперь… Можно обжаривать лук. Как только он помягчеет и зазолотится (пяти минут для этого вполне достаточно), добавляем в сковороду морковь и обжариваем уже всё вместе. То же – недолго.

Пока мы чистили, шинковали, терли, обжаривали… Глядишь, полчаса и прошло. Пора добавлять в бульон картошку.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

4-5 средних по размеру корнеплодов нам вполне достаточно.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

Чистим их, нарезаем кубиками и загружаем в кастрюлю. Снова доводим бульон до кипения, а как он закипит, убавляем огонь до малого и начинаем заниматься… вермишелью.

По классике рецепта в супе вообще-то должна быть лапша. Но… Не мужское это дело – тесто. Вот и филоню я с лапшой. Без какой жалости и экономии – макаронные изделия любят, когда им разрешают свободно «поплавать» — наливаю в кастрюльку воды, довожу её до кипения, присаливаю и, помешивая, чтобы вермишель не пристала ко дну, опускаю её в кипящую жидкость. И варю её на медленном огне. Минут 10-15.

Почему самая лучшая уха – из петуха? Или как сварить куриный суп

А как увижу, что всё, готово – откидываю вермишель на дуршлаг.

И пусть она пока на нём остается. Нет, в кастрюлю с уже почти готовым супом добавлять её не будем. Я суп варю не на один раз. А со временем вермишель в супе раскисает. Поэтому я её кладу прямо в тарелку, перед тем, как налить в неё горячий суп. А ту вермишель, что не будет использована в ходе обеда, после того, как она остынет, перекладываю в контейнер и ставлю в холодильник. Подойдет следующий обед, а вермишель у нас уже готова. Только надо её разложить из контейнера по тарелкам. И залить горячим супом. Ну, а как не хватит вермишели, так её недолго ещё раз сварить. Столько сколько надо. Или с небольшим запасом.

Нет, добавлять в кастрюлю вермишель – не будем. А вот луково-морковную зажарку – не только можно, но и нужно. Добавили её в кастрюлю, присолили жидкость, довели её до кипения, убавили огонь и ещё пару-тройку минут дали супу повариться.

Всё, плиту можно выключать. Читать далее →

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

Добавить комментарий

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности
Страшная сила эти самые гены.

Когда-то, в те времена, которых, за их давностью, иногда кажется, что и не было вовсе… Но это – только кажется. Если напрячь ещё (тьфу-тьфу!) светлую память и вглядеться пристально в сгущающиеся где-то далеко за спиной сумерки прошлого, то вот… Вот же оно, то давнее, дальнее время, когда всё наше семейство, в котором я был хоть и полноправной, но пока — самой маленькой составляющей, жило далеко-далеко…. На целых 150 км севернее Полярного круга. Но зато на 140 км южнее Карского моря! А это, между прочим, — одно из прибрежных морей Северного Ледовитого океана.

Понятное дело, дачу в таких условиях заводить было крайне нерентабельно. Поэтому, если кто в нашем городе и выращивал что-то, так это исключительно зеленый лук на перо. И то – не в открытом грунте. И даже не в теплице. На подоконнике. А по окрестностям хорошо росли накрепко прижимаемые к земле студеным заполярным ветром карликовые ивы и березы, олений мох – ягель, мятлик луговой и прочие полезные, но малосъедобные растения. Соответственно, овощи, фрукты и всё остальное к нам в город завозили из более южных мест. И завозили, прямо скажем, в приличных количествах.

Так, например, сентябрь был месяцем болгарского перца. Где его только не продавали. И в магазинах, и с лотков выездной торговли на улицах… Даже в школьной столовой, если очень захотеть, можно было купить пару-тройку килограммов свежего, характерно и пряно пахнущего сладкого, или как его у нас ещё называют – болгарского перца. От такой массовой экспансии этого представителя семейства пасленовых, сентябрь в наших краях от первого и до самого последнего своего дня насквозь пропитывался тем ароматом, который, даже если очень сильно захотеть, невозможно спутать ни с каким другим.

Как-то так повелось, что в нашей семье впрок этот овощ не заготавливался. Поэтому сентябрь для всех нас становился месяцем фаршированного перца. Он готовился большими — десятка на полтора – два плодов – кастрюлями. Объемными кастрюленциями. Кастрюлищами! Но, как ни странно, после того, как их содержимое съедалось подчистую, а соус последней порции вычищался со дна тарелки кусочком хлебного мякиша, период насыщения, а тем более пресыщения, — не наступал. И на смену первой кастрюле тут же, без какого перерыва, готовилась вторая, не менее объемная. Которой, приходило время, на подмогу, в свою очередь, приходила третья.

А вот уже на ней, как правило, сентябрь, а вместе с ним и болгарские перцы, заканчивались.

И почти год… Целых одиннадцать месяцев приходилось ждать – а когда же он наступит, этот удивительно вкусный праздник фаршированного болгарского перца? Но как медленно ни тянулось время, он обязательно приходил. Сначала в город, на его оптовую овощную базу, а потом, транзитом через овощной магазин или лоток уличной торговли – прямо к нам в дом.

Не знаю, может, потому, что когда-то фаршированный перец был для меня одним из самых долгожданных, праздничных и вкусных блюд, теперь уже у моей младшей никак не получается ровно дышать в его сторону? И время от времени она старательно напоминает: «Пап, а перцы?!». Какое-то время я ещё сопротивляюсь. Но, как правило, к выходным, сдаюсь. И иду в магазин, чтобы купить всё, что понадобится для того, чтобы приготовить это замечательное блюдо, с простым, но от того не менее вкусным названием – «фаршированные перцы».

А понадобится нам:
— десяток плодов болгарского перца,
— 500-600 грамм мясного фарша,

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

— 100-150 грамм риса,
— пара средних по размеру репчатых луковиц, одна крупная морковка,
— одно сырое яйцо,
— 200 мл нежирных сливок,
— 50-70 грамм кетчупа,
— пара столовых ложек растительного масла, молотый черный и красный перец, соль – по вкусу.

Первым делом несколько раз хорошо промываем рис, заливаем его холодной водой в соотношении 1,5 объема жидкости на 1 объем крупы и ставим кастрюлю на плиту. Доводим рис до кипения и пару тройку минут даем ему бурно покипеть. Потом огонь убавляем, накрываем кастрюлю крышкой и ждем ещё минут 9-10. После этого плиту выключаем, но кастрюлю с конфорки не убираем. Пусть она постоит, а рис «дойдет» и впитает в себя остатки влаги.

Ну, а у нас появляется время заняться луком и морковкой. Чистим их.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

Шинкуем первый полукольцами, а вторую трем через крупную терку.

Разогреваем на плите сковороду, вливаем на неё растительное масло, даем немного времени ему накалиться и после этого начинаем обжаривать лук, постоянно помешивая его шумовкой. Минут пять для этого – вполне достаточно.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

После чего добавляем в сковороду морковь и примерно такое же время обжариваем уже оба овоща вместе. Естественно, не забывая, хоть изредка, но помешивать содержимое сковороды, чтобы оно — не приведи Господь! — не пригорело. А как и морковь обжарится – выключаем огонь под сковородой.

Теперь надо дать остыть рису и обжарке, прежде чем добавлять их к фаршу. Но это не значит, что можно сидеть без дела. Пришло время заняться перцами.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

Первым делом делаем аккуратный надрез вокруг плодоножки и удаляем её. В образовавшееся в перце отверстие как раз проходит чайная ложка. С её помощью вычищаем внутри плода остатки семян и плодоножек и вытряхиваем их.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

То, что не захотелось вытряхнуться добровольно, удаляем принудительно, промыв перцы холодной водой. Всё, они готовы для последующей фаршировки.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

Готовим «наполнитель». Для этого смешиваем остывший рис с луково-морковной обжаркой. Добавляем к ним фарш, сырое яичко, перчим, присаливаем и снова всё хорошенько вымешиваем. Получившейся массой фаршируем перцы, плотно укладываем их в кастрюлю набивочным отверстием вверх и начинаем заниматься соусом. В более плотный по консистенции кетчуп, помешивая, потихоньку, до образования однородной массы, добавляем сливки.

Фаршированные перцы. Или немного о загадках наследственности

Присаливаем соус и выливаем его в кастрюлю так, чтобы края фаршированных перцев чуть выступали над ним. Если соуса недостаточно, разбавляем его, доливая в кастрюлю холодной воды, доводим жидкость до кипения, убавляем огонь и закрываем нашу варочную ёмкость крышкой.

Остается подождать минут сорок и по кухне поплывет пряный, характерный для фаршированных перцев аромат. Тот самый, так хорошо запомнившийся мне с давних, ещё детских времен. И который, неожиданно для меня, вдруг оказался не менее приятным уже и для моих детей.

Страшная всё-таки сила эти самые гены…

Януш Пшимановский. Человек, воспитавший целое поколение

Добавить комментарий

Януш Пшимановский. Человек, воспитавший целое поколение
Сегодня мало кому известно, кто такой Януш Пшимановский. А когда-то, лет 25-30 тому назад, это имя знали не только в той стране, в которой он родился 20 января 1922 года, и которую он сначала, в сентябре 1939-го, защищал, а потом, плечом к плечу с бойцами Красной Армии, освобождал вместе со своими боевыми товарищами Войска Польского.

Наверное, именно военная молодость Пшимановского определила тематику его будущих произведений. Уже в 1950-ом читатели познакомились с его первой книгой, рассказывающей о том, как воевали его соотечественники в годы Второй мировой войны. В начале 60-х он, вместе с Овидием Горчаковым, написал «Вызываем огонь на себя». Повесть о подполье в оккупированном немцами смоленском поселке Сеща, где на стратегически важном аэродроме против общего врага вместе боролись советские, польские, чешские и словацкие патриоты. 16 февраля 1965 года советское телевидение начало показ снятого по этой книге одноименного четырех серийного фильма (режиссер Сергей Колосов). Чуть позже «Вызываем огонь на себя» с успехом прошел в советских кинотеатрах.

И имя Януша Пшимановского стало известно не только в Польше.

Но подлинную славу, а вместе с ней и любовь мальчишек практически всех стран социалистического лагеря ему принесло другое произведение. Написанная в 1964-70 гг. повесть «Четыре танкиста и собака».

Конечно, популяризации книги в немалой степени способствовал и телевизионный сериал (21 серия), три части которого (по 7 серий) были отсняты и вышли на экраны польского телевидения, соответственно, в 1966, 1969 и 1970 годах. Причем показ первой серии первой части был приурочен ко Дню Победы – 9 мая. На советском телевидении премьерная трансляция «Четырех танкистов» состоялась двумя годами позже – 25 сентября 1968 года.

Так мальчишки и девчонки Советского Союза узнали о доблестном экипаже 1-ой танковой бригады 1-ой армии Войска польского, у которого так же, как и у бригады, носившей имя героев Вестерплатте, было имя собственное. На броне танка Т-34 (сначала Т-34-76, а потом, после гибели первой боевой машины, — Т-34-85) был выведен не только его бортовой номер – 102, но и рядом с отпечатками ладоней всего экипажа — гордая надпись «Руды» («Рыжий»).

Правда, ни у первого командира танка – Ольгерда Яроша, ни у стрелка-радиста, а потом второго командира – Яна Коса, ни у наводчика — Густава Еленя, ни, тем более, у механика-водителя (по фильму – единственного не поляка в экипаже) — Григория Саакашвили не было волос такого цвета. Вполне возможно, рыжие подпалины были кое-где по шерсти у пятого, полноправного члена экипажа – немецкой овчарки по кличке Шарик, но к названию танка он не имел никакого отношения. Своё имя Т-34 с бортовым номером 102 получил в честь рыжеволосой русской санитарки Маруси по прозвищу «Огонек», в которую влюблен Янек (Ян Кос).

Да-да, молодость она – такая. Даже на войне, когда рядом гибнут твои друзья (как погибнет на подступах к Гданьску Ольгерд), ей не обойтись без любви. И в последней, 21-ой серии экипаж играет сразу две свадьбы. Янек женится на Марусе, Густлик (Густав Елень) на своей землячке, освобожденной из немецкой неволи Гонорате, так же, как и он, родом из Тешинской Силезии. А Гжесь (Григорий Саакашвили)… А Гжесь, глядя на друзей, решает жениться на радистке Лидке Вишневской!

В общем, по популярности с «Четырьмя танкистами и собакой» в Советском Союзе мог сравниться мало какой фильм. У сериала даже было не только официальное, но и народное название – «Три поляка, грузин и собака», а это, между прочим, говорит о многом.

Но фильм это — одно, а книга… Немного другое! До экрана доходит далеко не всё из содержания произведения. А что доходит, может, в той или иной степени, поменяться.

Так, например, если по фильму первый командир «Рудого» — поляк Ольгерд Ярош, то в книге это — лейтенант Василий Семенов, украинец. И последнее больше соответствует исторической правде.

Во-первых, из-за высоких требований к подготовке механиков-водителей и командиров танков в первых экипажах это были в подавляющем большинстве случаев приданные частям Войска Польского бойцы и командиры Красной Армии.

Во-вторых, у первого командира «Рудого» был реальный прототип. Направленный в 1943 году в Войско Польское вместе с другими советскими офицерами Виктор Васильевич Тюфяков. Об этом Пшимановский практически прямо говорит в другом своем произведении, документальной повести «Студзянки», детально описывающей встречный танковый бой на Магнушевском плацдарме в первой половине августа 1944 года, когда деревня Студзянки за неделю 14(!) раз переходила из рук в руки, а немцы назначили за голову Тюфякова награду в… 50 тысяч рейхсмарок! Правда, Виктор Васильевич был сибиряк, родом из Алтайского края. Но может на его трансформацию в украинца по тексту повести повлияло как то, что он заканчивал Полтавское танковое училище, так и то, что войну Тюфяков встретил в Одесском военном округе?

В общем, многие из моих сверстников, посмотрев фильм, тут же бежали в библиотеку, чтобы… Записаться в очередь на томик «Четырех танкистов». Несмотря на то, что в Советском Союзе эта книга Пшимановского выдержала четыре издания, достать её стоило больших трудов. Такой был на неё спрос.

Не меньшей популярностью книга пользовалась и в других странах социалистического лагеря. В ГДР «Четыре танкиста», были издана четырежды. В Чехословакии – 6 раз. Но все эти цифры не идут ни в какое сравнение с польскими. В Польше повесть Пшимановского вышла семнадцатью (!) изданиями.

Без всякого преувеличения можно сказать, что когда-то на этой книге и снятом по ней фильме выросло целое поколение. И не только в Польше. Уверен, что и сегодня, многие из моих сверстников хорошо помнят Янека, Густлика, Гжеся, пришедшего на смену Янеку нового заряжающего «Рудого» — Томека… А вместе с ними и Януша Пшимановского, человека, герои произведений которого и сегодня продолжают учить людей любить друг друга, ценить крепкую дружбу, честность, мужество и упорство.

Почем сигареты за дальними пределами родной страны?

1 комментарий

Почем сигареты за дальними пределами родной страны?
Раньше, в те самые добрые старые времена, экипажу советского торгового судна в иностранном порту нельзя было по одному на берег сойти. Обязательно группой. И чтобы в ней – не меньше трех человек было. Причем, один из них – из командного состава.

И как-то в одном из шотландских портов у нас сорганизовалась вот такая, теплая компания. Я, один из мотористов машинной команды (проще говоря, — маслопуп), а из отцов-командиров нам третьего штурманца дали. Приоделись мы, валюты чуток на руки получили и скатились по трапу, все такие, из себя довольные. Свобода!

На выходе из порта вскочили в первый же автобус. Даже номер его запоминать не стали. Зачем? Валюты с гулькин нос. Всё равно обратно возвращаться пехом придется. Поэтому и от порта далеко отъезжать не стали. Пропустил две-три остановки, на четвертой и выпрыгнули.

Выпрыгнули, осмотрелись… Ага, вот оно, то, что нам надо. Вывеска. А на ней, если кто не сильно в английском разбирается, большой бокал, сверху, как морской фуражкой, накрытый шапкой пивной пены. Зашли. За одним из столиков кости свои бросили и пальцами подбежавшему официанту показываем – нам, мол, три. По бокалу на брата. Для начала. А там посмотрим, как оно дальше пойдет. И какие тут у вас, в Шотландии, цены.

Принесли нам всё наше быстренько. Выпили мы. Сказал бы, закусили, да только валюты… Кот наплакал. И смысл тратить её на закусь? Поэтому, — только выпили. А как выпили, так сразу курить захотелось. Достали мы принесенную с собою пачку родных, советских сигарет, из тех запасов, что таможня разрешила не закрывать под замок, и пустили её по кругу.

Сидим, пиво пьем, курим. Снова пьем. Опять курим.

В общем, хорошо посидели. На рога, само собою, не встали – не с чего было. Но посидели – хорошо. Приятно так. Вот только через какое-то время сигареты закончились. А потом смотрим: да нам уже и на судно пора возвращаться.
Рассчитались, вышли на улицу и, чтобы перед броском до порта сил набраться, плюхнулись на скамейки в скверике, что неподалеку от пивнушки оказался.

Сидим, вдыхаем в себя запах шотландских достопримечательностей.

Вот только они… С трудом вдыхаются! Курить… Курить очень хочется! А пачка, что мы с собою с судна прихватили, ещё в пивнушке закончилась. И что делать?!
Маслопуп и говорит штурманцу:

— Слушай, вас же в институтах языкам учили. Учили? Так вот… Видишь, вон мужичок как раз в нашу сторону гребет? Дымит, сволочь, как паровоз! Тормозни его. Попроси пару сигарет для советских моряков.

Сказано, сделано. Как мужичонка поравнялся с нашей скамейкой, мы вскочили аккуратненько, чтобы не испугать ненароком аборигена. Улыбка на всех трех лицах – на ширину приклада. От уха до уха. И штурманец предельно вежливо:

— Хау, мол, дую.

И дальше про сигареты.

Мужик понял. Полез в карман за портсигаром. Вынул его, открыл, достал пару сигарет, и протягивает нам. Я их сразу схватил намертво, а маслопуп давай мужичонке лапы трясти. Спасибо, мол, братишка. Родина тебя не забудет! И не так чтобы для галочки. От души этого шотландца поблагодарил. Минуты три его ручонку из своей лапищи не отпускал.

И только мы отблагодарились и собрались обратно к скамейке пришвартоваться, как мужичонка этот голос подал. Лопочет что-то по своему, по-шотландски. Ну, маслопуп опять его за руку схватил. Давай её трясти. Спасибо, братишка. Родина тебя…

Я ему на подмогу выдвинулся. Вспомнил кой-чего, что ещё в школе зубрили:

— Мир, — говорю ему, — фройндшафт. Рашен мариманен. Совьет юнион. Ай демстенд?

Он мне и кивает. Стенд, мол, стенд. Понимает, значит. Ну, раз понимает – какие ещё к нам вопросы? Вали, мужик, дальше. Туда, куда и шел. Нам курить… Курить хочется.

А он всё никак. Уже сам схватил маслопупа за лапу и давай ему что-то впаривать по-своему. Да быстро так. И с чувством.

Мы уже отлипли от него. Руки не трясем, но тоже, строго так, с небольшим металлом в голосе, отвечаем — сенькью, мол. Ты чё, мужик? Тебе же русским языком сказано – мир, дружба, фройндшафт. Рашен матросен.

Чего тут непонятного?

А пока мы вот так разговариваем, смотрю – штурманец за спиной у шотландца (тому и не видно!) чуть ли не пополам согнулся, плечи ходуном ходят, рукой рот зажимает, чтобы не засмеяться, и разные страшные рожи одновременно нам корчит – заканчивайте, мол!

Но как закончишь, если этот гад, уходить не хочет? Хватает за рукав, то меня, то маслопупа. Лопочет что-то по-своему. Да всё громче и громче. Уже и прохожие стали на нас оборачиваться. Ну, мы смотрим – не в дугу мужик. Из непонятливых. Плюнули мы от души (в сторону, не на мужика этого!), развернулись на сто восемьдесят и скорым шагом — от шотландца. А он как увидел, что мы уходим – заорал в голос, как раненый в одно место бизон, бросил сигарету, что курил, на асфальт, и давай её топтать. Обеими ногами.

Ладно, отошли мы от этого шотландца на приличное расстояние, чтобы криков его не слышать. Отдышались чуток, успокоились. Закурили. И только после этого, как расслабон легкий по всему телу пошел и уже свернувшиеся в трубочку уши начали потихоньку разворачиваться, я и спросил «трюльника»:

— А ты-то… Ты-то чего ржал, как полоумный?

Он мне и отвечает:

— А чё над вами, дуриками, не поржать? Вы ж шотландцу этому всё за мир и дружбу. И через каждые два слова, о том, что вы советские моряки. А он вам и говорит, что понимает, кто вы такие, но сигареты, вообще-то, денег стоят. И он бы хотел, чтобы вы ему за них заплатили.

Тут уже маслопуп вклинился:

— Ну, ни черта себе… Вот буржуйское отродье! Уже сигаретку моряку западло дать! Деньги ему отслюнявь. Фунтами. За сигаретку. Одну!

— Сигарет-то, если уж честными быть, он вам две дал, а не одну. А по деньгам… Вот, смотрите!

Штурманец нас тут же — под белы ручки, и — к витрине табачного магазинчика, мимо которого мы как раз проходили:

— Вот, посмотрите на ценники. Только учтите, цены – не в рублях. В фунтах.

Мы с маслопупом как глянули на витрину… Так одновременно, не сговариваясь, и приземлились на пятые точки. Он – на свою, я, естественно, — на свою. Сидим, прямо на шотландской булыжной мостовой, благо, она чистая, и глазами хлопаем. Ну, ни черта себе… Совсем буржуины офонарели! И это-то за одну пачку? В фунтах?!

В пачке, между прочим, у них, экономных просто до безобразия, сигарет в два раза меньше, чем у нас. Но цена за этот мизер… Да за эти деньги шарповский плеер купить Читать далее →

В чем опасность региональных особенностей произношения?

Добавить комментарий

Как-то я уже рассказывал, как наш помполит снимал секретные вражеские объекты на входе в Грейнджмут, когда мы становились под разгрузку в этом небольшом шотландском городишке неподалеку от Эдинбурга. Правда, мне самому тогда не до того мне было.

Я как раз вахту стоял. У штурвала. А тут такое… Идем по каналу, от внешнего рейда в сам порт, к причалам. А это – узость. Незнакомая. Причем, — ночью идем. И вдобавок ко всему, с берега, чтобы советские моряки сильно много не интересовались секретными вражескими объектами, прожекторами во всю их мощу, тебе прямо в харю светят.

О створовых знаках уже молчу. Ни черта… Перед самым носом ни черта не видно! Какие уж тут створовые знаки?

В чем опасность региональных особенностей произношения?
На ощупь, можно сказать, по этому каналу идем. И ладно бы, я там батянину казанку вел, в которой кроме пары трижды латаных рыбачьих сапог, вороха старых сетей, да того, что с их помощью из реки достали, больше ничего нет. Тут масштаб совсем другой! Махина… Махинища в моей власти. Я чуток штурвалом подработал, а она уже – в полной готовности. И ни капитана, ни его вахтенного помощника не спрашивает – зачем? Я сказал – надо! И она знает, что я — зря не скажу. Надо, значит, надо. Никаких тебе вопросов.

А если я ошибся? Сказал, да не туда. А она меня послушала. И?! В трюмах груза… На многие тысячи! И не рублей. Валюты! А помимо трюмов ещё и палубный груз.

Представляете, как мне та вахта на входе в Грейнджмут стоялась? Не до помполита с его ответственным заданием! Хорошо хоть лоцман рядом. Время от времени подсказывает куда – вправо, влево – и на какой градус штурвал положить. Правда, он все свои команды на международном, английском языке подает. Но тут же, неподалеку, вахтенный помощником капитана – старпом, который всё, что лоцман мне скажет, уже на русском дублировать должен. Ну, и сам мастер, капитан то есть, на мостике. Так-то в наши с вахтенным помощником дела он не вмешивается, но… Он тут самый главный. И ответственный за всё. Так что вроде, как и не один ты. И это – успокаивает. Гуртом и батьку бить сподручнее, не то, что наш лесовоз в грейнджмутскую гавань завести.

Вот так и иду потихонечку. Слушаю лоцмана, команды, что через раз вахтенный помощник дублирует и работаю рулем. Вправо. Влево. Ещё левее…

Как вдруг… Нет, чтобы на классическом английском, типа «зеро», так лоцман со своим ужасным шотландским акцентом командует — «зиероу». Да ещё… С дикцией что ли у него проблемы?! Первую «з» глотает напрочь, так что выходит у него что-то типа «иероу».

Тихо, спокойно так говорит. Не повышая голоса. Но я слышу – «иероу». Что за «иероу»? Куда это? И старпом… Как в рот воды набрал! Молчит. Вместо него мне лоцман команду дублирует. Уже громче. Но опять же, со своим идиотским шотландским акцентом и дикцией дефективной – «иероу». И снова вахтенный помощник – молчок. На всем понятный русский, команду не дублирует.

А мне что делать? Я как стоял, так и стою. Как штурвал держал, так и держу. Ни вправо, ни влево его не перекладываю.

И тут лоцман как подпрыгнет с места на полметра… Аж о подволок приложился. Лоцманка с его головы слетела и покатилась сама по себе в сторону мастера. А лоцман, ноль внимания на неё. Как заорет в голос. У меня даже в правом ухе зазвенело. Как лоцман заорет:

— Иероу!!

Да я уже давно понял, что «иероу»… Вот только кто бы сказал – чего лоцманюге шотландскому от меня надо? И вахтенный… Молчит, зараза!

Но тут уже капитан понял, что это – не только моё, но и его судно. И он тут, в отличие от меня, главный. А ситуацию как-то разруливать надо.

Один прыжок… Я как-то даже и не подозревал, что при своих серьезных габаритах, наш мастер так классно прыгает. Прямо рекордсмен торгового флота по прыжкам с места. Секунда, и он уже у штурвала. Не снимая моих рук, сам… Сам повернул его и на ноль поставил.

Только потом повернулся к вахтенному и спокойно… Очень спокойно, медленно и раздельно, чуть ли не по слогам, говорит:

— «Зеро» — это «ноль».

И пар у него из ушей. Почти вертикально верх. Со свистом. И тихо-тихо так в рубке. Если бы шум-гам был, так я бы и не услышал, как капитан, накопившийся за эти секунды у него внутри пар, со свистом через уши стравливает…

В общем, пришвартовались мы. Встали к причальной стенке. А уже днем выгрузка началась…

Как снимать секретные вражеские объекты на негативную фотопленку?

Добавить комментарий

Мы тогда лесом в южной Маймаксе загрузились. И в трюмы – под самую завязку, и на палубе его, сколько смогли, принайтовали. Таможня на берег спрыгнула, погранцы откозыряли, лоцман у приемного буя на прощание руку мастеру, капитану то есть, пожал, а мы встали на курс, что штурманец уже проложил, и почапали потихоньку вокруг Норвегии, зарабатывать валюту для родной страны.

Мы-то валюту. А у помполита другая задача была. Он для неё собственного фотоаппарата не пожалел.

Как снимать секретные вражеские объекты на негативную фотопленку?

Дело в том, что под разгрузку нам надо было встать в Грейнджмуте, небольшом шотландском городишке неподалеку от Эдинбурга. Но там, прежде чем в порт попадешь, нужно каналом пройти. А по обоим берегам этого канала – доки, доки, доки… В которых наши НАТОвские недруги разную военно-морскую технику ремонтируют. В том числе и атомные подлодки. Поэтому самое высокое партийное начальство, перед тем, как отпустить помполита после завершающего, самого подробного инструктажа, как экипажу себя вести в буржуинском зарубежье, чтобы не уронить престиж родной страны ниже уровня ватерлинии, выдало ему важное и ответственное задание. Разузнать — какую супостатовскую технику, где и как ремонтируют наши вороги. И даже три рубля ему под отчет выдали. Чтобы помполит мог в «Фототоварах» купить негативной пленки шосткинской фабрики «Свема» в количестве, достаточном для выполнения порученного ему задания. Ещё и предупредили о персональной ответственности:

— Ты ж смотри, Сергей Палыч, не подведи! Запомнил? Пленка – не-га-тив-ная.

Как снимать секретные вражеские объекты на негативную фотопленку?

Помполит на радостях и затарился. Нет, чтобы родному экипажу от дармовщинки что-то обломил. Ну, хотя бы бутылку плодово-ягодного отдыхающей вахте. Так нет. На все деньги плёнки закупил. Одну сразу же в фотоаппарат засунул. Остальные по кассетам распихал. Чтобы потом, как время съемки подойдет, на перезарядку не сильно отвлекаться. А снимать, снимать… Снимать вражьи секреты!

Только и буржуины, как оказалось, не лыком шиты. Они нас сначала на внешнем рейде поставили. А в порт заходить только ночью добро дали. Тут-то и выяснилось, что пленка у помполита – не той системы. Для съемки в ночных условиях, какая светочувствительность нужна? А наш-то политический наставник рассчитывал на то, что когда мы пойдем мимо секретных вражеских объектов, птички вокруг щебетать будут, толпы сочувствующего трудового народа начнут с берега флажками приветственно размахивать, их начальство для лучшего обзора ворота доков настежь откроет, а солнце в самом зените подвиснет. И на небе – ни облачка.

Как снимать секретные вражеские объекты на негативную фотопленку?

А тут, вон, как оно повернулось. Но буржуины-то не знали, что у нас пленка не той системы. Поэтому, для пущей секретности, прожектора по всему берегу включили. И нацелили их прямо на нас. С одного берега прожектор всё судно освещает, с другого – прямо по ходовому мостику бьёт. А пока мы потихоньку по каналу продвигаемся, и первая пара прожекторов уходит за корму, им на смену тут же приходит следующая. И так – чувствуется, схема отработана, не мы первые – без малейшей запинки или какого сбоя в чередовании сдающих пост и принимающих его прожекторов.

Но помполит… Не человек, — кремень! Ноль эмоций на ночную темень, на слепящий свет прожекторов. Носится, как кипятком ошпаренный, от одного борта к другому и… Снимает, снимает. Снимает вражьи секреты!

Правда, мне тогда не до него было. Но об этом – уже другая история…
________________
На снимках (сверху вниз):
— Лесовоз "Поной" (проект 596М, тип Петрозаводск),
— "…и почапали потихоньку вокруг Норвегии". Лесовоз "Поной" у мыса Нордкап (Северная Норвегия).
— Палубный груз (караван) должен быть надлежащим образом закреплен. Иначе… Могут быть неприятности. Лесовоз "Пионер Северодвинска" у берегов Норвегии.

Об истории, упущенных возможностях и большой политике, в которой так легко стать разменной монеткой

Добавить комментарий

26 августа 1919 г. в столице провозглашенной уже почти год назад (18 ноября 1918 г.) суверенной Латвийской республики – Риге, состоялось рабочее совещание с основным вопросом повестки дня – Совместное осеннее наступление на Советскую Россию. Организовано оно было по инициативе англичан, но присутствовали на нем представители всех заинтересованных сторон – Северо-Западной армии генерала Юденича, Западной добровольческой армии полковника Бермондт-Авалова, Польши, Эстонии, Латвии и Литвы. По разработанному на совещании плану, Бермондт-Авалов должен был начать выдвижение своих частей на Двинск (ныне Даугавпилс), чтобы через Великие Луки выйти на Бологое и перерезать Николаевскую железную дорогу, тем самым лишив противника возможности перебрасывать под Петроград резервы из центра России.
Об истории, упущенных возможностях и большой политике, в которой так легко стать разменной монеткой
Изначально наступление планировалось на 15 сентября. Правда, как это обычно и бывает, вдруг возникало то одно, то другое непредвиденное обстоятельство и ранее намеченную дату приходилось переносить на более поздний срок. Но 6 октября части Западной добровольческой армии всё-таки начали выдвижение из Митавы (ныне Елгава), где они дислоцировались, в сторону Двинска.

Всё шло по плану. Как вдруг, буквально на следующий день аваловцы повернули почти на 180 градусов и пошли в наступление… Совсем не на Советскую Россию. А на столицу суверенной Латвии – Ригу.

И наступление было настолько стремительным и успешным, что уже к исходу следующего дня передовые части Западной добровольческой армии заняли западные, левобережные предместья латвийской столицы.

Что же случилось, почему вектор наступления поменялся таким кардинальным образом? Скорее всего, здесь не обошлось без «немецкой руки». Для того, чтобы это понять, надо чуть-чуть открутить ленту истории назад и вспомнить, что ещё до окончания Первой Мировой войны территория Латвии была полностью занята частями 8-ой германской армии.

Но… Война всё-таки закончилась. В Компьене заключено перемирие. Латвия заявила о своем суверенитете и сформировала правительство, которое возглавил Карлис Ульманис. А Советская Россия в одностороннем порядке денонсировав Брест-Литовский мирный договор, начала своё наступление в Прибалтике, которому, по сути, противостоять было некому и нечем. Своих вооруженных сил у Латвии ещё практически не было, а боеспособность того, что всё-таки имелось в наличии, находилось далеко не на том уровне, чтобы говорить об организованном сопротивлении Красной Армии.

В создавшейся ситуации у правительства Ульманиса не было иного выхода, как опереться на имевшиеся практически под рукой силы 8-ой германской армии, с командованием которой, в лице Августа Виннинга, 29 декабря 1918 года был заключен договор о том, что Латвия принимает на службу немецких добровольцев и тем из них, кто прослужит в латвийских частях не менее 4-х недель обещает не только гражданство нового Прибалтийского государства, но и что более важно… Земельные наделы!

Обещание своё латвийское правительство, кстати, так и не выполнило. Но кто об этом мог знать в самом начале 1919 года? И бывшие солдаты и офицеры 8-ой армии, которых в Германии не ожидало ничего хорошего, кроме послевоенной безработицы и нищеты, в надежде на лучшую долю и латвийскую землю начали записываться в латвийские добровольческие части, из которых были сформированы «Железная дивизия» и «Немецкий легион». Эти части и составили тот основной костяк, который за (а зачастую и вместо) латышей воевал за их свободу. Больше 4-х недель. Значительно больше!

А тут Версаль. По условиям которого Германия обязалась вывести свои войска из Прибалтики, т. к. та становилась уже зоной интересов победителей.

Но если уйти из Латвии, то обещанной землицы не видать! И все добровольческие немецкие части дружной 40-тысячной колонной перетекают в Западную добровольческую армию. Т. е. из 50-52 тыс. штыков, находившихся под началом Авалова в начале октября 1919 года, почти 80% были… Немцы! Которым, во-первых, был не резон уходить из Латвии, от своих потенциальных земельных наделов, куда-то под неведомое им Бологое. А во-вторых, как минимум, их офицеры прекрасно понимали, что возьми Юденич Питер, позиции англичан в Прибалтике многократно усилятся. И тогда, тем более, останется ли у суверенного латвийского правительства хоть какое-то желание выполнять обещания, когда-то данные немцам?

И кто знает, не передовые ли немецкие части Западной добровольческой армии спровоцировали бои местного значения с латышами, в результате которых Авалов так и не вышел ни к Двинску, ни к Николаевской железной дороге, а оказался под Ригой.

И поначалу всё шло не так уж и плохо. Правительство Карлиса Ульманиса, осознав реальность военной угрозы со стороны Западной добровольческой армии, оставляет столицу и эвакуируется в Венден (ныне Цесис). А вот сам Бермондт-Авалов начинает колебаться. Поэтому вместо того, чтобы продолжить так успешно начавшееся наступление, он 10 октября предлагает латвийскому правительству… перемирие.

Дело в том, что командующий Западной добровольческой армии, благодаря информации, доходившей до него из Берлина, был в курсе, что германское правительство, опасаясь конфликта с Антантой, официально считает захват Риги нежелательным. Но вот общественное мнение к этому относится благосклонно. Более того — немцы не просто желают, а всеми фибрами своей тевтонской души жаждут, чтобы русский полковник насыпал как можно больше соли на хвост этим проклятым англичанам.

И что делать? Захватишь Ригу — станешь практически национальным героем Германии. Но лишишься официальной поддержки её правительства. А вместе с нею не станет денег, оружия, боеприпасов. И как тогда воевать? А не возьмешь Ригу… Не станешь национальным героем. Но не прекратится снабжение армии. Соответственно, есть шанс сохранить её боеспособность. Что?.. Что делать?!

Этих нескольких дней колебаний командующего Западной добровольческой армии хватило англичанам и эстонцам, услышавшим отчаянные мольбы латвийского правительства о помощи. Первые повернули на Ригу свою эскадру крейсеров, которая вообще-то по августовскому плану должна была с моря поддерживать своей огневой мощью части Северо-Западной армии генерала Юденича, наступавшие на Петроград. От эстонцев на помощь суверенным соседям подошли 4 бронепоезда. Которые тоже, сложись всё немного по-другому, могли бы оказаться под Питером. И так же, как и английские крейсера, были бы там совсем не лишними.

Но генерал Юденич остался один на один с оборонявшими Петроград частями Красной Армии. Почти все его потенциальные союзники оказались под Ригой, где в середине октября 1919 года, несмотря на первые осенние заморозки, было очень жарко. Ни английские крейсера, ни эстонские бронепоезда снарядов не жалели. И, в конце концов, артиллерия своё дело сделала. К 16 октября наступление Западной добровольческой армии удалось остановить. И хотя из левобережной части Риги аваловцев выбили только 11 ноября, т. е. почти через месяц, их судьба, после подхода англичан и эстонцев, была практически решена. Отрезанная от баз снабжения, не имевшая, в отличие от противников, ни материальных, ни людских резервов армия могла достойно сражаться. Но победить – никогда.

Так и получилось. К концу декабря части Западной добровольческой Читать далее →

Если бремя социальной ответственности несет бизнес, то чем занимается государство?

Добавить комментарий

Если бремя социальной ответственности несет бизнес, то чем занимается государство?
Да-да, вот именно так – чем? Чем у нас занимается государство, если социальная ответственность возложена на бизнес?

Я так понимаю, по поводу того, что возложена, никто спорить не собирается? А если кто вдруг решил до начала дискуссии слазить за словом в карман, то прежде, чем доставать его оттуда, может, стоит оглянуться вокруг и вглядеться пристально в лицо данной нам в ощущения субъективной реальности?

Сейчас первые три месяца (а в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях – полгода) пособие по безработице (стыдливо обзываемое сохранением среднего заработка) платит уволенным работникам бизнес. Закупает современное медицинское оборудование для городских и районных больниц и поликлиник, в подавляющем большинстве случаев, опять – он же. Даже спортивные мероприятия типа Спартакиады народов Севера… Да-да, в том числе и бизнес. Более чем на 50% бюджет Спартакиады прошлого года (2,1 млн. руб.) сформирован за счет коммерческих структур.

Или вот, одно из последних решений нашего Конституционного Суда, принятое 09.02.2012 г. по результатам рассмотрения жалобы жительницы Республики Карелия Ирины Труновой, которым установлено, что работники внебюджетной сферы имеют равное право с бюджетниками на возмещение их расходов на проезд к местам отдыха и обратно. И если последним возмещение производится за счет бюджетных средств, то первым это обязан сделать работодатель. Тот самый, который их принял на работу. Бизнесмен, иначе говоря.

Вопрос даже не в том, откуда он возьмет деньги на этот проезд. В стоимость производимой продукции эти расходы не заложить. Иначе кто будет покупать товар по цене выше той, которую на такую же продукцию установили южные предприятия, не обязанные возмещать расходы на проезд своим работникам и, соответственно, имеющие меньшие издержки? И, чтобы уже северные издержки подвести под уровень южных, зарплату работникам, создавая резерв под компенсацию расходов,– не уменьшить. Кто при таком раскладе будет работать на севере, если за такие же деньги можно спокойно трудоустроиться на юге?

И даже не в том вопрос, какое время продержится бизнес под бременем социальной ответственности. Как надолго его хватит? Когда на его горб упадет та соломинка, которая нанесет российскому бизнесу травмы, уже не совместимые с его жизнью?

Вопрос в другом. А кто сказал, что у бизнеса должна быть какая-то мифическая социальная ответственность? Вот именно – ми-фи-чес-ка-я!

Вообще-то социальная функция – главная обязанность самого государства. Да-да, неэффективными видами деятельности – пенсионным обеспечением, здравоохранением, образованием и т. д., и т. п. — должно… Обязано заниматься государство. А бизнес занимается исключительно эффективными видами. Теми, которые не тратят, а создают. В т. ч. и прибавочный продукт, за счет которого (и только за счет него!), можно финансировать затратные отрасли, ничего не создающие, но необходимые обществу.

За то, что ему разрешено заниматься эффективным и прибыльным, бизнес платит государству отступные в виде налогов и за это освобождается от необходимости заниматься неэффективной социалкой. Поэтому миф о "социальной ответственности бизнеса" не что иное, как нежелание нашей власти заниматься тем, чем она должна и обязана заниматься только потому, что она – власть. И при таком раскладе возникает вполне естественный и, на мой взгляд, основной вопрос. Тот самый, что вынесен в заголовок статьи — Если наше государство усиленно перекладывает бремя социальной ответственности на бизнес, то чем думает заниматься оно само, освободившись от необходимости заниматься своей прямой и основной функцией?

Вопрос, конечно, интересный. Но попробовать ответить на него — можно. На мой взгляд, сейчас наша власть свои основные усилия сосредоточила на том, чтобы контролировать — а как же бизнес выполняет свои, отнюдь не мифические, а вполне реальные обязательства по социальной ответственности? Но чтобы контролировать – нужны люди. Которым платить надо. И платить – хорошо. Чтобы они, уже в свою очередь, хорошо контролировали. Так что если на круг, по всей стране, посчитать – деньги на контроль нужны немалые.

Так может государству легче – не контролировать? А просто взять и заняться тем делом, которым оно и обязано заниматься. Социалкой. Тем более, что денег, высвободившихся после увольнения контролеров, вполне должно на это хватить. Да и сами контролеры займутся чем-то полезным. Типа создания прибавочного продукта.

И будем мы все жить долго и счастливо. Прямо, как в цивилизованных странах.

Страница 1 из 6
1 2 3 4 … 6