Что я люблю, так это вкусно поесть. Хлебом кормить – не надо! Конечно, бывают в жизни и такие моменты, когда за неимением гербовой, приходится три корочки хлеба себе на тарелку положить. Но когда есть такая возможность… Так лучше куриного супчика. Да с потрошками! Или борща. Фаршированной щуки. Или кальмаров с луком.

А вот американцы, те – нет. Не сказал бы, что не вкусно у них… Просто, они – другие, отличные от нас. И к еде у них – совершенно другой подход.

Вот, мы… Если уж сели за стол, так – основательно. Чтобы первое было, второе. Салатик. И – компот. К которому, желательно, пирожок! Можно и без маслица. Мы же не французские бабушки. Но пирожок… Желательно.

А американцы — не-ее… Их же каждый день Великие дела ждут! Вот-вот, ещё часик, другой и точно – Великие! Поэтому на хавку страсть как время терять не хочется, — она ж только для того и нужна, чтоб до Великого добежать!
Быстренько-быстренько шмат мяса на кус хлеба — «шлёп», в тарелку что – «хлюп», всё это в момент «ха-а-ам»! И дальше… Да-альше! Новые земли Дикого Запада осваивать.

Утром, самое обычное дело у них, — в миску пару-тройку солидных ложек кукурузных хлопьев, колечек ли, подушечек каких, на любителя — немного изюма или орехов дроблёных, а можно и того, и другого, и – полстакана — стакан молока из пакета.

Холодная каша называется.

Ка-ак мне та ежеутренняя холодная каша в вермонтской парламентской столовке, где я (вместе с группой ответственных товарищей!) вживую знакомился с американской демократией, за неделю надоела! Вот, где она у меня уже стояла! Глаза б на неё не смотрели.

А тут вдруг – раз, и в пятницу вечером, нас всех на выходные по частно-капиталистическим семьям разбрасывают. Мол, посмотрите, граждане – товарищи, как простой американский народ живет, благодаря неустанным заботам о нём со стороны правительства и разных демократических институтов.

Ну, а мы что? Если за просмотр денег брать не будут… А то ж у нас с командировочными. Ну, сами понимаете! Не будут брать? Так мы, вроде как, и не против.

Вот так я с приятелем и попал в одну американскую семью.

А в воскресенье утром хозяева первым делом нас спрашивают:

— Ребята, вы на завтрак какую кашу будете? Холодную? Или горячую?

Приятель мой — человек воспитанный, лишним хозяев нагружать не желающий, сразу на «холодную» согласился. Пачку с хлопьями распечатал, достал из холодильника молоко, насыпает – наливает себе в миску, а я так, про себя, думаю: «Ну, гречки, которую я её с детства, страсть как не люблю, у них, скорее всего, нет, а вот молочной рисовой, да горячей… Почему и не отведать в Америке?!»

И говорю (уже вслух!), что мне — неплохо бы горяченькой! С пылу, с жару…

Услышав это, хозяйка достаёт из кухонного шкафчика глубокую миску прозрачного стекла, из пачки в ту посудину овсяных хлопьев — «бац», из-под крана воды — «хлюп» и – в микроволновку. «Ж-ж-жж»…

Минуты не прошло, а передо мной на столе — «горячая» каша. Готово! Ешь, мол, что просил.

Я раз ложкой эту липкую водянистую безвкусную массу по краю колупнул, другой… Чувствую, всё, больше не могу, сейчас поплохеет. Ну, и чтобы окончательно не уронить честь родной страны прямо тут, на американский кухонный пол, спрашиваю хозяев – соль, мол, в этом доме есть?

Хозяйка молча встала из-за стола, порылась, порылась в шкафчике, достала пачку соли, протянула её мне, и только после этого спросила:

— С давлением-то у тебя как?

— Да ничего,- говорю,- почти в норме. Ну, иногда и подскочить может. А что?

— Нет, нет! СолИ, если уж хочешь… Только соль на давлении сильно сказывается. Повышает его!

Ну и чёрт с ним, давлением тем, хоть вкус какой у каши появился!

Но… Водянистая присоленная бурда! Чувствую, даже всю силу воли в кулак собрать, не доем миску эту. А сам ведь напросился. Человек мне приятное хотел сделать. Зачем его беспричинно обижать? Вот только чувствую… Не доем! Опять к хозяйке:

— А масло в этом доме есть?

— Конечно! Вот, — и протягивает мне стеклянную баночку, как для приправ, с круглыми крупными дырками на крышке и каким-то желтоватым порошком внутри, — хорошее сухое масло. Без холестерина!

Посмотрел я, посмотрел на эту банку:

— А нормальное, «масляное» масло?

— Есть. Но в нём — холестерин! Что, дать всё-таки?

Еле-еле съел ту кашу. С солью. И маслом нормальным.

Для нас главное, чтобы еда вкусная была. А американцам – чтоб полезная!
Солить нельзя — давление повысится, масло куда добавить – упаси Господь. Там же холестерин этот!

Я на это как-то сразу и внимания не обратил, а приятель мой, молча холодную кашу вкушающий, взял – да и на ус намотал.

В этот же день мы в магазин поехали. Ходим, значит, по нему, выбираем, что и как… А приятель и толкает меня в бок:

— Смотри, какое молоко они покупают!

Ну, смотрю. Стоят в молочном отделе пакеты-кирпичики на пол-литра. Стоят и стоят… Подходит народ, бросает пакет в тележку, катит её дальше. Один, второй, третий…

Что за чертовщина? Молоко, судя по дизайну упаковки, от одного производителя. Но! В корзинку летит почему-то исключительно синий пакет. Редко-редко, когда зелёный. Красные пакеты с молоком народ напрочь игнорирует!

Подхожу поближе, вглядываюсь в маркировку. Красный пакет – молоко жирностью – 3,2%, зелёный – 2,5%, синий — 1,0%. Обезжиренное и маложирное. Без холестерина! Вот что оказывается, у американского народа востребовано.

Не, успел с молоком разобраться, приятель опять меня локтем:

— На сок посмотри!

Смотрю. Полки в супермаркете от полу до потолка и до самого горизонта им заставлены. А народ, в основном, опять — за одну и ту же упаковку хватается.
Беру пользующуюся популярностью пачку, читаю: «Джюс… Сок томатный».
Так-так… Ага. Вот она, отгадка! Красным цветом выделено, да ещё и восклицательный знак, специально для не особо внимательных, проставлен.
«Оне»… Без соли!

Вот как американцы за здоровьем своим следят. Главное, чтобы продукт не вкусным, — полезным был. Без холестерина чтобы, без соли.

Но ещё больше, чем на здоровом питании, там, за океаном, народ на физической культуре повернут.

Но об этом – целая история. Отдельная

Нынче что? Урбанизация сплошная кругом. Автоматизация и механизация опять же. Ну, и средства коммуникации вышли на новый уровень. Раньше как? Чтобы на работу позвонить, — у меня тут дома дела, мол, так я отгульчик-то возьму? – надо было пол микрорайона оббежать, чтобы «двушек» на телефон-автомат обменять в достаточном количестве. А то ведь он такой…

Монетку «проглотит», а про то, что я его связь установить просил и забудет – Бросай в прорезь ещё «двушку»!

Чё-оорт! Опять неисправный. И бегаешь, ищешь, где же по городу телефон, чтобы и исправный, и нераскуроченый был.

А сейчас? Вынул трубку из кармана широких штанин. Нажал на кнопочку… И всё! Никакой тебе беготни. Вот гиподинамия и зверствует. Там сила сердечных сокращений ослабевает. Там – снижается тонус сосудов. Там — кровоснабжение тканей уменьшается.

Нет, чтобы встать, да пробежаться, вдохнуть на всю ширь лёгких не дым сигаретный, а воздух ароматный, озоном, травой мокрой свежо и концентрировано благоухающий после только что прошедшего дождичка … Так нет!

Всё некогда, некогда… Потом, потом/ Ладно, в понедельник побегу… Нет, лучше в следующий, но уж точно!

Хотя, не спорю, есть и такие, что каждое утро – мороз не мороз, дождь не дождь,- встали и побежали!

Вот и когда судьба меня в большой и разношерстной компании в Америку забросила, был с нами один такой. Каждое утро! Кроссовки одел, лыжную шапочку на голову натянул и – вперёд!

Так американцы, между прочим, на него, как на восьмое чудо света смотрели!
Оно, конечно, может в Нью-Йорке где, или в Чикаго, есть и такое диво дивное. Но не в Вермонте, где мы базировались. Нет, не видел такого! Там народ всё больше на тренажёры нажимает. А они в Вермонте стояли не только на цокольном этаже общежития, в котором нас поселили. В каждом… Практически в каждом доме были!

Мы же только по будним дням в Законодательном Собрании штата, их Доме Правительства или ещё в каких солидных учреждениях внимали опыту американской демократии. В выходные на нас, как под танки, обычных, рядовых американских граждан бросали…

В пятницу с вечера подъезжала какая семейная пара на машине к общаге и двух-трёх человек на субботу-воскресенье к себе домой забирала. Вот так мы с приятелем и попали на первые выходные в Джефферсонвил, небольшой городок на северо-запад от столицы Вермонта — Монплиера, ближе к канадской границе.

И сказал бы, что городок этот – «одноэтажная» Америка, да не могу.
Частные дома у них, как правило, двухэтажные, с пристроенным справа — слева, стена в стену с основным зданием, гаражом, чтобы прямо из жилого помещения, чаще всего, кухни, можно было в него попасть. Двухэтажные, но трёхуровневые. На первом уровне, в подвале, котёл отопительный стоит и не картошка, соления какие, как у нас хранятся, а детская комната. Кухня, гостиная, санузел, кладовая, ну, и прочая дребедень — на втором уровне. По-нашему – на первом этаже. У американцев же он таковым не считается, типа, как цоколь проходит, поэтому весь дом одноэтажным числится. А на втором этаже американского дома — все спальни.

Вот в такой спальне нас с приятелем с вечера и уложили.

Утром просыпаемся – что такое? Ощущение – не из самых приятных. Дом – трясётся весь, прямо ходуном ходит!

Приятель ничего не понимает, ну, а мне приходилось бывать в Таджикистане, так сразу смекнул, в чём дело. Трус начался! Я, соответственно, и кричу:

— Землетрясение! Вещи, документы — в охапку, и – на выход! Быстрее!

Скатываемся по лестнице. А внизу…

Внизу, на кухне, спокойно-безмятежно стоит хозяйка и чисто вермонтский завтрак готовит – оладушки с кленовым сиропом. Канада же — рядом, так в Вермонте этого кленового сиропу… Очень. Ну, очень много!

Оладушки, значит, хозяйка жарит, песенку какую-то свою, американскую, под нос мурлычет. И тут мы, как снег на голову, — сверху, в одних трусах и с охапками шмоток в руках.

Естественно, у неё глаза — по шесть копеек и на лоб моментально взлетели:

— Парни, что случилось?!

А мы ей на ходуном трясущиеся стены киваем:

— Да то не у нас. У вас! Что это есть такое?

Ну, хозяйка, вслед за нами, тоже посмотрела на шатающиеся стены. Прямо скажу — очень недоумевающее посмотрела. А потом ка-а-ак засмеётся в голос:

— А-аа… Это? Да это муж вверху, в гостиной, с утра свои ежедневные десять километров накручивает!

Вот так. Он на велотренажёре накручивает, а дом весь ходуном.

Потому, что домА у них лёгкие, каркасного типа. Сначала собирается каркас из бруса. Причём не сказал бы, что солидного, максимум десять на десять, к древесине американцы очень бережно относятся. Снаружи каркас обшивается сайдингом, изнутри – чем-то типа ламинированной древесно-волокнистой плиты.

Между сайдингом и плитой вставляется огромный, во всю стену, но лёгкий, квадратный кусок материала, похожего на поролон, сплошь завёрнутого в алюминиевую фольгу. Поролон — материал пористый, а воздух хороший теплоизолятор. Фольга же, как экран, всё тепло, что стремится из дома на улицу убежать, отражает обратно, — в дом.

Поэтому, несмотря на кажущуюся лёгкость и воздушность конструкции, спокойствие которой может потревожить один-единственный мужчина на велотренажёре, в доме на удивление тепло. Даже сеней, как буфера, между тёплым помещением и улицей, нет, прямо из гостиной можно выйти на лужайку перед домом.

Потом и в других вермонтских семьях, в других домах довелось побывать.
Но больше так уже не пугались…

Несмотря на то, что поводы, конечно, были, ведь тренажёры, хоть вело, хоть дорожка беговая с лентой, которую толкаешь ногами, а она всё назад и назад бежит, как я уже и говорил, в каждом доме стояли. И не просто так, для мебели стояли. А регулярно использовались по своему прямому тренажерному назначению.

Но, вот что удивительно. Тренажёры тренажёрами, а впечатление такое сложилось, что полных, тучных людей там даже поболее, чем у нас…

Или вот! Тоже ведь парадокс. Страна – не самая приятная в нашем восприятии. Вечно из себя какого всеобщего учителя жизни корчит. А людей конкретно хороших… Ну, завались просто! Такое впечатление, что в любом городе – по целой гуталиновой фабрике.
И по характеру американцы на нас очень даже похожи. Так же на всю ширь мехов, как мы баян свой, они – аккордеон растягивают! Пришёл гость в дом, всё, что в холодильнике есть, на стол выгребается. Всё! Без утайки. Вот только хавка у них, конечно…

Но об этом я уже рассказывал.

В середине 90-х — ну, так получилось — я, считай, целую неделю толкался в Законодательном Собрании штата Вермонт. Вместе с группой серьезных, в отличие от меня, товарищей вживую обозревал демократию в действии.

Интереснейшая, между прочим, штука. Вот рассматривают они закон какой или поправки к нему. А то может и обращение к сознательным гражданам…
Всё, как и у нас – доложились, депутаты с мест покричали, покритиковали значит, «та-та-та» и ставит спикер вопрос на голосование.. Так кнопок электронных, жать пальцем на которые за себя, соседа, того парня и всю фракцию, тех у них — нет!

Как только «та-та-та» и голосовать надо, народ ка-а-ак заорёт благим матом! Да не по маме… Кто «за», тот «йе-ес» кричит. Кто «против», соответственно, «но-оу». А спикер стоит и слушает себе спокойненько. Что он, сквозь шум этот невообразимый чётче и яснее услышит. «Йес» — ну, нормальненько… Принято! Идём дальше по повестке… Ну, а если «ноу», так всё – в урну этот закон, забыли о нём сразу и так же – дальше по повестке…

Но весь же день орать – тем более, благим матом! — не будешь. Отдохнуть, горло там кофе-чаем сполоснуть, неплохо бы. Вот спикер, к вящему удовольствию всего депутатского корпуса, и объявляет перерывчик. По-нашему, — «перекур».

Мы ж, прежде чем кофе-чай глотать, что? Правильно! Из карманов зажигалки да пачки сигаретные достали…

А курилка-то у них где?

Ну, наш первый вариант, — на лестничной межэтажной площадке, где, прямо над урной, должна висеть соответствующая надпись, напоминающая о необходимости уважения труда американского пролетариата в лице младшего технического персонала. Вся наша толпа курящая – туда…

Да, надпись есть, но урны – и в помине. И надпись… Совсем не та! «Ноу смоки» написано. И рисуночек, для читать не умеющих, – в красном круге перечёркнутая дымящаяся сигарета. Неважно, я так понимаю, у американцев, со всеобщей грамотностью…

Получается, первый вариант не работает. Включаем второй!

По нашей, школьно-студенческой привычке, где должна быть курилка? Правильно. В туалете. Мы – включаем пятую передачу и — туда!
Только дверь открыли, прямо на уровне глаз – те же надпись и рисунок, что по первому варианту только что лицезрели! В общем, и тут – «ноу». По поводу того же самого «смоки»..

Ну, слабые духом американские граждане уже давно бы про вред табака задумались, а кто и бросил бы ту пагубную привычку. «В унитаз, кто не дурак!» Прямо про них Владимир Семёныч написал. Но не про нас. У нас же ещё третий вариант есть!

Пришлось детство золотое вспомнить и на улице, за углом Законодательного, смолить. Прямо, как в школе… Хорошо, хоть от директора и завуча прятаться не надо было!

А на улице морозя-ака!

Канадцы все леса свои вырубили и ветер, что с Северного — Ледовитого за кусты – деревья не цепляясь, так сразу и до Вермонта! Это только видимость обманчивая, что столица их, Монплиер, на широте Сочи, а так, зимой там дубочина ещё то-от!

Стоишь, трусишься, зубами тарантеллу выстукиваешь и мелкой затяжкой частишь – быстрее… Быстрее!

Но всё равно – демократическая страна. Хоть за углом парламента, а – можно. Не то, что в Латвии, где я в 2005-м чуть не попал на бабло. И приличное, между прочим, бабло. Хорошо, полицейский сочувствующий попался. Не иначе, — из бывших. А может, и настоящих. Курить-то бросить… Не каждому дано! Вот и полицейский этот, — кто знает? – как бы не из подпольных латвийских курильщиков оказался. И взыграло у него сочувствие…

Так оно или нет, но штрафовать он меня не стал. Подошел и строго, указующим своим перстом, указал на государственный флаг Республики Латвия, что висел на одном из зданий, как знак того, что здесь разместилось официальное учреждение – видишь, мол?

А раз видишь, то заруби на своём русском носу, что на определенном расстоянии от этого здания (я так, визуально, прикинул, — сотни две метров, не меньше) – курить нельзя. Иначе, за неуважение латвийской государственной символики, — штраф. И очень-очень немаленький.

Я как про «немаленький» услышал, так сразу – ноги в руки и бежать от этого здания. Куда глаза глядят. Главное, чтобы подальше.

Да и американцы, если честно, хоть и демократы, но плохо… Очень плохо к брату нашему, курильщику, относятся. Не иначе, как республиканцы их науськивают. Их бы воля, так давно всех курильщиков в резервацию какую согнали! И начинают, между прочим, сгонять!

Мы ведь сначала не в вермонтскую столицу, а в университетский городок их штата приехали. В Бирлингтон. Приехали уже в ночь, да с перелёту, отмахав от Нью-Йорка приличное количество верст на автобусе. Спать охота! Нас быстренько по номерам и распихали…

«Отдыхайте, гости дорогие!»

Мы сразу в номера и – на массу! Правда, перед «массой» по затяжке, другой сделать успели. Только потом отрубились.

Утром встаём и толпою, дружненько так, на первый этаж, на перекус.
А перед перекусом, ну, надо же людям аппетит испортить(!), переводчик так вежливенько и выдаёт, что, мол, у них, в гостинице этой, только последний, третий этаж, для курящих, поэтому, сейчас уже некогда, а вот вечером, с занятий придём, надо бы перегруппироваться и курящим – туда, туда… Наверх!

И что сделаешь?! Поехали мы, курящие, вечером «наверх». В резервацию «для курящих».

Вот такая, получается, демократия. Не для всех. И не всегда….
С едой у них, между прочим, — примерно такая же петрушка. Но об этом – отдельная история.

Помню, в институте был у нас преподаватель по экологическому праву. Так разговор об этой интересной науке он начал с того, что есть, мол, у него приятель. И не пьёт он. И не курит. Каждое утро свои традиционные пять километров трусцой пробегает. Но вот живёт он… В Череповце!

И будет ли его жизнь продолжительнее жизни того безвестного мужичка из пепедуевского леспромхоза, который и пьёт, и курит, и не бегает трусцой ни утром, ни днём, ни вечером – большо-о-ой вопрос! Вот это и есть – экология.

Всё вроде бы ясно и понятно. И по сути своей, казалось бы, — верно. Но если с этой стороны подходить к здоровому образу жизни, так получается что – сложи лапки на груди и жди, когда кто-то тебе свечку в них вставит да и зажжет её – покойся, мол, с миром раб Божий?.. А как тогда с активной жизненной позицией? С тем, что вся наша жизнь – борьба? А мы в ней – ну, так получается, — спортсмены.

А раз спортсмены, то должны… Обязаны просто бороться! В том числе и за здоровый образ жизни. Свой, собственный образ. Но у нас это как-то не очень принято. Пусть, мол, другие борются. А я тут, в сторонке постою. Посмотрю, чем у них эта борьба закончится. Ну, а пока стою и сигаретку выкурю…

Другое дело, американцы. Вот они, действительно, борются. Правда, мои наблюдения за этой борьбой сделаны почти полтора десятка лет тому назад. Но не думаю, что за эти годы у них в стране, что-то кардинально поменялось. Боролись, борются, и будут бороться.

И борьба эта, — до Америки ещё лететь и лететь, а как по трапу на борт самолёта поднялся, так и всё… Началась.

Про другие авиакомпании ничего сказать не могу, а вот на самолетах «Дельты», которой я, собственно, и летел через Атлантику, курить разрешали.

Да и так, если подумать… Лететь-то без посадки от Москвы до Нью-Йорка сколько? Все уши опухнут, не куривши! А так — захотелось, взял, да покурил. Конечно, не прямо в кресле, чтоб некурящему народу не досаждать, а в хвосте, где кресла заканчиваются, переборка и там закуток такой есть, в котором, справа — слева от центрального ряда, двери в туалеты и площадка небольшая. Вот там, чуть в сторонке от пустых тележек, в которых время от времени стюарды развозят по рядам напитки разные, да что-то типа «куснуть на зубок», и перекурить можно.

Не толпой, конечно, безобразной, а так, один — два человека компанией…
Естественно, со своего ряда косяка легонько давишь: как там? А перекурил ли уже народец? Ну, можно и самому! Вот так, потихоньку, полегоньку все по разику и курнули. Потом по второму.

А надо сказать, что среди нашей, довольно большой и пёстрой компании, как это обычно и случается, был один, — Самый Прагматичный…

Нас ведь сразу предупредили, мол, беспошлинно в страну развитой демократии можно ввести только блок сигарет. Один! Не хочешь неприятностей, больше в дорожную сумку не клади. Ну, народ и купил по блоку.

Каждый то, что курил. Кто-то блок «Винстона», кто-то «Союз-Аполлона», кто-то — «Парламента». А Самый Прагматичный, не будь таким наивным, как все мы, прикинул – в блоке-то стандартных десять пачек по двадцать сигарет. Стандартных-стандартных, да не совсем! Были тогда, сейчас не знаю, давно не видел, такие сигареты «Невские». Сигареты. С фильтром. Всё чин чинарём, не «Беломор» или «Прима» какая. Но! В блоке «Невских» не десять пачек. А двадцать… Все везут беспошлинно по блоку? Все! Только кто-то в том блоке 200 сигарет, а кто-то в два раза больше… Обзавидуйся, народ!

Да ладно, что и чему завидовать? Здоровее его в два раза будем. Только смотрю…

Мы уже по третьему разу пошли смолить, а Самый Прагматичный, как сидел в своём кресле после первого, так и сидит.. И тут хитрит. Экономит!
Нет, вижу, встал, идёт к нашим креслам:

— Мужики… Сигареткой не угостите?..

— Ты чего? И так у тебя табака, как той махорки… Больше нашего! А ты ещё и стреляешь. Может помочь совесть разбудить?

— Да она и так — живая. Только измаялась вся. Курить-то… Хоц-ца. А тут дело такое…

В общем, не успел он по первому разу на площадке той и пару затяжек сделать, как из подсобки выскакивают два огроменных чёрных стюарда со злобно-перекошенными лицами, хвать его за шкирку, да в гору, только ноги болтаются в свободном полёте…

Пока один из них держал нашего Прагматичного, второй быстренько сигарету из дрожащих пальцев выхватил, загасил, тут же табак с гильзы выпотрошил себе в ладонь и — к носу. Понюхал, понюхал, кивает второму облегчённо – «Майна», опускай, мол, нету тут дури! А как пассажир ноги в пол впечатал:

— Звыняйте, господин уважаемый, ошибочка вышла!

Пальчиком же строго так:

— Но больше этих сигарет не курите! У нас на них пожарная сигнализация срабатывает!

Вот вам и сигареты. С фильтром! Сколько же в них смол разных и иной гадости, если американская противопожарная сигнализация срабатывает?!
Это к тому, что мы, по сравнению с ними, курим. А вот как и где – это отдельная история.