Экономический словарь определяет бартер, в основу словообразования которого положено французское barater – обменивать, как натуральный товарообмен, при котором одна вещь меняется на другую без денежной оплаты. Соответственно по своей правовой сути это сделка. Но не обычная. При её осуществлении не используется всеобщий эквивалент – деньги, т. к. в этом случае применяется элементарная, присущая ещё натуральному хозяйству схема — "товар за товар". Ну, и поскольку отсутствует всеобщий эквивалент, то пропорцию такого обмена обменивающиеся стороны определяют самостоятельно.

Но к чему вся эта сухая и не очень интересная экономическая теория, если большинство из нас ещё достаточно хорошо помнит те не очень веселые времена, когда даже зарплату выдавали не деньгами, а продукцией родных предприятий? Рыбными консервами, электрическими лампочками, печами для бань и саун…

Пик бартерного товарообмена в экономике уже независимой и суверенной России пришелся на середину 90-х. А вот начиналось всё немного раньше.

* * *
С первой бартерной операцией я столкнулся, когда Союз ещё живой был. Правда, недолго… Совсем недолго ему оставалось. Но мы тогда этого ещё не знали.

Жили своей жизнью. Планы какие-то строили.

Вот и у меня они были. И чтобы планы те из планов во что-то иное превратились, приехал я в Вологду. В институт поступать. Поселился, само собою, в гостинице. Ну, а куда мне ещё, если никаких родственников у меня в этом городе нет? Да и попал я в Вологду впервые. Ничего не знал ни о ней в целом, ни о каких её частностях.

Адрес дали в институте – я и почапал. Туда же, откуда пришел. К железнодорожному вокзалу. Как оказалось, гостиница рядом с ним располагалась.

И это невольное соседство определяло ритм жизни всех её постояльцев. Днем гостиница спала. И можно было спокойно готовиться к экзаменам, читать разные заумные книжки. А вечером просыпались барыги, что торговали на вокзале водкой, девчата, которые там же продавали, но уже совсем не её, и… Начинался круговорот людей по комнатам и коридорам. Конечно, шумно, суетно, но при определенной привычке — жить можно.

Иногда, даже весело. Только на следующий после «веселья» день книжки идут тяжело. На морально-волевых.

Поселили меня в двухместном номере. В котором я благополучно и прожил все вступительные экзамены. Конечно, не один. Правда, сосед, как правило, приходил так поздно, а уходил так рано, что я и узнать его — не успевал. Но иногда, особенно, если впереди маячили суббота и воскресенье, сосед застревал в номере на несколько дней.

Одним из таких несчастливцев оказался механик какого-то целинного совхоза из Северного Казахстана. У них водитель – вот растяпа! — неаккуратно поставил молоковоз под разгрузку. Ну, и пробил дырку в цистерне-ёмкости.

А как у нас тогда было заведено, цистерны эти, для удобства планирования и учета, делали на одном-единственном заводе Союза Советских. И, раз мужик ко мне в соседи попал, понятно на каком. Правильно, вологодском.
Вот целинник и приехал уточнить, как бы ему новенькую молочную цистерну на грузовичок приобрести. И есть ли они вообще на заводе в наличии?

Оказалось, что есть. Но за цистерну спросили с него не рублями. А тем, что их доблестный совхоз производит. Рисом, гречей, тушенкой.

Тушенку совхоз, правда, не выращивал, но супруга у механика была по торговой части. Поэтому он за эти мясные консервы даже не переживал. Позвонил в родные края – грузите, мол. Да и пошел на вокзал билеты покупать.

А я опять один на один со своими книжками остался.

* * *
Вот так впервые мимо меня и прошелестел этот самый бартер. И не насторожил даже. О том, чтобы испугать… И разговора никакого не было. Не до того. Экзамен на носу, а тут… Фигня какая-то. Народу деньги не нужны. Гречу с тушенкой им подавай!

Но мелочи – они, ведь, такие. Только на первый взгляд малозначимые. А присмотришься…

Не закрыл какой-то разгильдяй калитку в крепостной стене и взяли турки Византию. В результате — рухнула Восточная Римская империя. Империя! Из-за какой-то калитки.

Конечно, причин развала Союза много. Но сдается мне, что и бартер тут своё веское слово сказал. Финансы – кровеносная система любого государства. А деньги – кровь, что бежит по финансовым венам, артериям и сосудам от вологодского завода до северо-казахстанских краев. И дальше.

А если государственный организм теряет свою кровь… Он обречен. Если деньги этого государства оказываются не у дел, то всё остальное – вопрос времени. Надо только пождать немного. Совсем немного. И обязательно настанет такой момент, когда ненужным окажется уже само государство.

Так оно и вышло.

А плотно и основательно в мою жизнь – да и не только мою — бартер вошел значительно позже. Года через три-четыре. Когда все мы уже в другой стране жили.