О подвиге капитана Гастелло известно практически каждому. На пятый день войны (26 июня 1941 г.) Самолет капитана Гастелло совершил огненный таран наземной цели – немецкой колонны мотобронетехники. То есть, летчик направил подбитый и горящий самолет не куда-то в сторону, уходя подальше от противника, чтобы выброситься с парашютом, а – на танковую колонну, чтобы нанести максимальный ущерб врагу, пусть даже ценой собственной жизни.

Довольно распространенная ошибка – капитан Гастелло был один, летел на истребителе. Но ничего подобного. Самолет Гастелло был отнюдь не истребителем, а тяжелым бомбардировщиком ДБ-3ф. И, соответственно, имел экипаж из четырех человек, трое из которых помнятся разве что историками – лейтенант А.А.Бурденюк (штурман), лейтенант Г.Н.Скоробогатый (нижний люковый стрелок), старший сержант А.А.Калинин (стрелок-радист). Кстати, лейтенант Скоробогатый присоединился к экипажу в последний момент, а вообще он был адъютантом эскадрильи.

Задачей экипажа была бомбардировка колонны вражеской техники в районе Радошковичи-Молодечно. Кстати, на задание вылетели два самолета, вторым бомбардировщиком управлял старший лейтенант Воробьев. Именно от экипажа Воробьева и узнали, что именно произошло, как был совершен огненный таран.

Многие, узнав, что Гастелло был отнюдь не один в самолете, удивляются – почему же тогда этот таран именуется «подвиг Гастелло»? Почему все памятники – только Гастелло? Например, на месте тарана находится памятник – очень художественный – бюст Гастелло на фоне то ли крыльев, то ли знамени, то ли языков пламени (но выглядит очень впечатляюще). Почему не упоминаются, или упоминаются глухо фамилии остальных членов экипажа? Может быть, все дело только в пропаганде? Из капитана Гастелло сделали символ, а остальные как-то не вписывались.

Ну, то, что огненный таран Гастелло стал символом военного героизма – не удивительно. Войны нуждаются в символах, стране в такие тяжелые времена как никогда необходимы герои. А огненный таран – это действительно подвиг, на самом деле героизм. Так что сам факт, что этот таран был использован в пропаганде – явление совершенно естественное. Правильное. Но все же – почему только Гастелло? Четыре героя всяко лучше, чем один.

Говоря о том, что Гастелло летал не в одиночку, считают обычно, что решение об огненном таране было принято совместно – всеми членами экипажа. Однако, маленький факт – в подобных бомбардировщиках нет нормальной, надежной внутренней связи, по которой можно было бы оперативно обсудить такой вопрос, как – идти на таран или нет. Таран – дело быстрое.

Но все же связь присутствует. Поэтому будем считать, что все члены экипажа согласились идти на таран, отдать свои жизни за сверхидею. Но вот ведь какая штука получается – штурвал-то был в руках Гастелло. И именно за ним было окончательное и бесповоротное решение о таране.

Представьте только человека, который должен сражаться со своим инстинктом самосохранения – здорового, нормального человека, у которого есть семья. Что он видел в последние секунды своей жизни? Танковую колонну немцев? Или глаза своего сына, который больше никогда не увидит отца? Представьте, как он должен был ломать себя, все свои инстинкты, чтобы удержать штурвал в нужном положении, не свернуть в последний момент, а разбить самолет.

Остальные члены экипажа, даже приняв решение о таране, ничего больше сделать не могли. Все действия должен был совершить только капитан Гастелло.

Подвиг Гастелло – это не просто военная история, не просто военный героизм. Это подвиг победы человеческого над животным, идеи над инстинктами. В то время, как инстинкты кричат – дерни штурвал на себя и будешь жить! – удерживать самолет носом вниз, направляя его к земле, к верной смерти! Это ли не подвиг? И подвиг – именно капитана Гастелло, а не всего экипажа.

Так что вполне справедливо, что памятники ставили – капитану Гастелло, колхозы называли именем капитана Гастелло, пионеры салютовали – капитану Гастелло. Он – символ победы разума, символ торжества духа над плотью. И в этом – его и только его подвиг!