История постройки знаменитого Беломорско-Балтийского канала связана с историей Соловецкого лагеря особого назначения лагерной системой в принципе.
Первая мысль о строительстве Беломорканала, хоть это и название из будущего, появилась у Петра I. Он не воплотил этот проект, однако по трассе будущего канала по указу царя была прорублена просека, так называемая Осударева дорога. По ней волоком перевозились судна. Надо сказать, что искусственно вырытая часть канала относительно небольшая. Вообще ББК идет по рекам и озерам Карелии, связывая между собой природные водные объекты и приспосабливая их для движения судов.
Это видно на карте.
Вообще, на Соловках есть что-то неуловимое от Петербурга. Может из-за этого, а может, как очередной повод обратить внимание на Петра Великого-мучителя, можно встретить мнение-параллель между зверствами, разворачивавшимися на лагерных стройках, с жестокостью Петра. Это мнение плохо выдерживает критику. Кроме того, что крепостничество и лагерные заключенные принципиально по-разному осознавали свое положение, генеральный секретарь ЦК КПСС и царь ставили перед собой принципиально разные задачи, организовывая масштабные стройки.
Позже, в конце XVII – начале XIX веков появились первые инженерные проекты, так же, впрочем, неосуществленные. До строительства «дошли руки» только в 30-х годах XX века.
К этому времени система лагерей уже не только сформировалась, но и начала приносить доход. Г-н беглый еврейский коммерсант Нафталий Френкель по некоторым сведениям «подкинул» Сталину идею, что фактически бесплатный труд заключенных можно эффективно использовать на пользу и славу государства. Очевидно, что такой труд — своего рода «безотходное производство». Известно, что в лагеря попадали исключительно затем, чтобы больше не выйти. Таким образом руководство убивало сразу двух зайцев — дешево выполняло необходимые работы и избавлялось от «вредителей» и свидетелей. (Кстати, «вредители» на стройке Беломорско-Балтийского канала — это в первую очередь гениальные инженеры, которым все же удалось построить канал, несмотря на полное отсутствие сколько-нибудь адекватных условий для этого.) И действительно, тяжелый труд убивает, и многие заключенные не избежали этой участи. По разным данным на строительстве Беломорканала погибло от ста до двухсот тысяч заключенных. Кто-то не справлялся с неподъемными нормативами, другие просто замерзли (одежды по погоде не было, бараки были не отапливаемы и продуваемы всеми северными ветрами), немало погибло и от голода (питание было обеспечено, но практически это сложно назвать едой).
В то же время эта стройка – одна из величайших агиток, и это ее единственная реальная цель, несмотря на полезность самой задумки. Хотя к определенному моменту в Советском союзе не осталось ни одной семьи, кто-нибудь из членов которой не побывал в лагерях, преподносилось это совершенно под другим углом. Знаковый СЛОН, заключенные которого и составили основной контингент строителей Беломорканала, был увешан плакатами вроде того, которой показан ниже.
Снимались агитационные фильмы о том, как труд помогает начать новую жизнь и вырасти в культурном смысле. Не обходилось и без признательности «раскаявшихся» урок стройке и лагерям вообще. Однако, как это ни цинично, но в данном случае «горбатых» исправляла могила…
Александр Солженицын в своей, пожалуй, самой резонансной книге «Архипелаг ГУЛАГ» весьма красочно описывает утверждение проекта и составление технического задания. Процитируем немного:
«Понуждала ли Сталина дотошная экономическая или военная необходимость? Дойдя до конца строительства, мы сумеем уверенно ответить, что – нет. <…>
Так торопимся, что они начинают делать проект еще прежде изысканий на местности! <…> Ни один конструктор не имеет права выйти за пределы бюро, ни тем более в Карелию (бдительность). Поэтому идет облет телеграммами: а какая там отметка? а какой там грунт?
Так торопимся, что эшелоны зэков прибывают и прибывают на будущую трассу, а там еще нет ни бараков, ни снабжения, ни инструментов, ни точного плана – что же надо делать? <…>
Так торопимся, что приехавшие наконец на трассу инженеры не имеют ватмана, линеек, кнопок (!) и даже света в рабочем бараке.»
Кое-что из этой цитаты нуждается в комментарии. По плану строительство Беломорканала, имеющего общую протяженность 227 километров, должно было быть завершено в двадцать месяцев. Для сравнения: Панамский канал, длиной всего 80 километров, строили почти тридцать лет.
Слово «зэк», которое употребляет Солженицын, на самом деле новообразование, появившееся уже во время строительства Канала. Идеологическая составляющая была настолько сильна, что для узников, привлеченных к строительству, придумали красивое звание — каналоармеец. По аналогии с красноармейцами. Но вот незадача: узники-то — неполноценные, «больные» члены нового общества. Потому «каналоармейцы» — это, конечно, звучно, но слишком много чести. К почетному званию стали добавлять слово «заключенный». Таким образом появился «заключенный каналоармеец», он же «з/к», он же «зэка» и чуть позже — «зэк».
Снабжения толком так и не появилось. Сталин отказал стройке в обеспечении техникой, железом (да и другими материалами) и, естественно, деньгами. В распоряжении зэков остались камни и дерево, коих в достатке в Карелии, кирки, лопаты, тачки. Иногда на кадрах Беломорско-канальной хроники можно заметить лошадей. Деревья валили, раскачивая их веревками в разные стороны. Стены канала выкладывали валунами и деревом. Все сложные технические сооружения, например, шлюзы, тоже сделаны из дерева. Практически, это был откат в техническом смысле на 10 веков назад.
Настолько масштабный проект за столь короткий срок, да еще и без техники, разумеется, не мог быть осуществлен. Этого и не произошло. Канал, несмотря на то, что был сдан вовремя, не был принят Сталиным. Беломорско-Балтийская трасса оказалась намного уже и мельче, чем предполагалось (исключительно из-за халтуры заключенных, разумеется, а совсем не из-за нереальных сроков сдачи. Кстати, так в лексиконе всех русских граждан появилось и надолго сохранилось слово «туфта» — ложь, подделка). Из-за этого его не возможно было использовать в соответствии с его реальной стоимостью. По нему могут пройти далеко не все грузовые суда, да и для пассажирского потока он тоже подходит мало. Единственное, что определенную стратегическую роль во времена войны он все же сыграл. Более того, он даже был неоднократно атакован войсками фашистской Финляндии как важный военный объект. В итоге получилось, что строили канал двадцать месяцев, а перестраивать должны были и сразу после открытия, и после войны, да до сих пор идут (пусть и слабые, но все же) разговоры о том, что его необходимо реконструировать. Объективно, глубина канала (5 метров после углубления, изначально — 3,65 метров) не позволяет организовать там стабильный и окупаемый поток грузовых и пассажирских судов.
Несмотря на то, что сразу же после торжественного открытия канала вышла директива о его перестройке, агитационная машина никуда не делась. После приезда самого товарища Сталина, по каналу прогулялись сто двадцать писателей. Восьмидесяти четырем из них удалось «съехать», а тридцать шесть, во главе с Горьким, написали знаменитую книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина».
Знаменита она, в том числе, и тем, что экземпляров оной практической не осталось. О, жестокая ирония идеологического государства! Куратором стройки выступал товарищ Генрих Ягода, которого чуть позже закрытия стройки намотало на колеса репрессий. По словам уже упоминавшегося г-на Солженицына, тиражи быстро изъяли, а из тех немногочисленных экземпляров, которые остались, вырывались страницы, содержащие портрет Ягоды и хвалебные слова в его честь. Все же сохранившийся текст выглядит, по меньшей мере, дико, как, впрочем, и тогда, так и сейчас. Горький – неоднозначное лицо в истории СЛОНа. Если в целом и по-простому, то долгое время товарищ Горький был отчаянным правдоборцем, пока у него не начались серьезные проблемы с новой властью. Правда и борьба с системой (как это ни клишировано звучит) перешли в плоскость, близкую к угодничеству и даже лизоблюдству. В этой книге, кроме прославления тогда еще товарища Ягоды, встречаются хвалебные оды другим чекистам, описан неописуемый восторг технической отсталостью, потрясающей воспитательной пользой, отличными условиями работы заключенных (помнится, он уже однажды писал про отличное содержание заключенных…)[1]. По версии Горького и компании, на стройке никто не погиб. «Вероятно, вот они как считают: сто тысяч начинало канал, сто тысяч и кончило. Значит, все живы»[2].
Хотя Сталин и не принял канал в августе 33-го, уже в 34-м были розданы медали. И розданы они были… комсомольцам. Ну не может медаль получать зэк! Так и было спровоцировано единственное восстание заключенных за всю историю строительства Канала.
Вот такая она, увековеченная в, кажется, бессмертных папиросах, знаковая стройка первой пятилетки.
[1] На Соловках, где лагерь особого назначения — пусть и относительно недолгая, но очень значимая часть истории, достаточно популярна легенда о Горьком и некоем мальчике. Достаточного документального подтверждения тому, что мальчик действительно был, историки не находят. Легенда рассказывает о том, что в 1929 году Горький посещал СЛОН с проверкой в составе комиссии. Заключенные возлагали на него огромные надежды. Начальство лагеря как могло прилащивало и прятало истинное положение дел, однако узники нашли способ показать, что блеск — напускной. В тот момент, когда Горький уже почувствовал неладное, появился мальчик, имя которого история не сохранила (если он и существовал на самом деле). Мальчик рассказал писателю о том, что на самом деле происходило в лагере. После этого разговора Горький, расстроенный и даже в слезах, отправился восвояси. Однако страшная правда не помешала «спасителю» оставить следующую резолюцию: «Я не в состоянии выразить мои впечатления в нескольких словах. Не хочется да и стыдно (!) было бы впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с этим, быть замечательно смелыми творцами культуры».
[2] А. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ. М., 1991. Т. 2.
