Иван Федорович Сидоров, завхоз одного из детских домов, организовавший в нем маленькое швейное предприятие с участием старших воспитанниц, неожиданно для себя вместо всеобщей благодарности столкнулся с завистью и недовольством.
Зависть проявили те воспитанницы, которые не попали в состав участников данного предприятия. И, соответственно, не могли получать заработную плату. Деньги это были небольшие, но все-таки деньги, тем более самостоятельно заработанные.
Недовольство проявили воспитатели групп, в которых находились эти завистницы. Им ведь пришлось выслушивать их жалобы и тушить разгоревшиеся конфликты между работающими и не работающими воспитанницами!..
Поэтому недовольные воспитатели, в свою очередь, обратились к директору детдома с предложением «прекратить этот эксперимент». В наше-то бюрократическое время закрыть подобное предприятие в закрытом учреждении, каковым является детдом – плёвое дело!
Директор детдома оказалась между многих огней. И, в принципе, она бы уже все прекратила, но, во-первых, ей очень не хотелось терять Ивана Федоровича, который ясно дал понять, что, если «эксперимент» будет закрыт, он немедленно уволится.
Но решающим обстоятельством, во-вторых, стало то, что информация об этом швейном детдомовском предприятии попала в газеты и на телевидение. И эти новости увидели главные лица города и области. И вдруг оказалось, что это самая детдомовская инициатива очень хорошо легла в «русло современных тенденций». Тут тебе, значит, и социальная адаптация, и решение проблемы занятости, и правильный пример другим…
В общем, закрыть предприятие, вдруг ставшее «маяком», оказалось невозможным. Вместо этого директору детдома пришлось приложить усилия, чтобы закрыть рты завистникам и протестантам. И, надо сказать, сделала она это с чувством глубокого личного удовлетворения. Ну надоели!..
И еще одна положительную перемену вызвала эта инициатива Ивана Федоровича.
Одна из воспитанниц-швей, назовем ее условно Лиза, долгое время тосковала по своей безответственной, лишенной родительских прав мамаше. Та сначала отбывала срок за кражу, затем освободилась и стала время от времени приезжать к дочери в детдом с разными фантазиями и обещаниями. Вот, мол, доченька, скоро я устроюсь как следует, заберу тебя к себе, и будем мы счастливо жить да поживать.
На самом же деле визиты к дочке нужны были этой мамаше даже не для очистки совести, а для того, чтобы чем-нибудь поживиться в детдоме. Разжалобив Лизу, она каждый раз просила что-нибудь ей принести. «А то у меня, Лизонька, сейчас денежек нету на хлебушек. А так я пойду, добуду денежек и куплю себе хлеба на ужин!..»
И дочь приносила!
То варежки, то шапочку, то кофточку. А воспитателям говорила, что потеряла их. Один раз даже принесла своей родительнице одеяло со своей постели! Но это, к счастью, заметила дежурная воспитательница, и устроила криминальной мамаше нешуточный скандал.
После него та приезжать в детский дом перестала. Несколько лет не была.
А тут вдруг бац! И заявилась опять. Вся такая из себя тихая и скромная. Правда, свидания с дочерью она добилась с некоторым трудом. Директор разрешила его только при условии, что свидание будет происходить в присутствии воспитателя.
Но Лиза сама попросила оставить их с мамашей вдвоем. «Я справлюсь, — сказала она. – Не волнуйтесь! Больше она от меня ничего не получит!»
И не успела мамаша сказать брошенной дочери «здрасьте», как Лиза пошла в наступление: «Ты новости по телику видела, да? Знаешь, что я начала зарабатывать?.. И опять приехала денежек просить, на хлебушек?.. На, я тебе купила! Не голодай. А денег не дам!»
И Лиза вручила мамуле булку черного хлеба.
Та от ошеломления даже дар речи потеряла. А когда обрела его, принялась жаловаться дочери на нее же саму. Но Лиза только усмехнулась в ответ.
Вот так, можно сказать, и закончились эти «счастливые семейные отношения».
Оно и к лучшему.