В фольклоре практически всех народов мира присутствуют драконы. Самые разнообразные – добрые и злые, приносящие удачу и такие, встреча с которыми грозит неминуемой бедой, крылатые и бескрылые, живущие в лесах, в горных пещерах, в море, многоглавые или одноглавые, — всех не перечесть. Но если бы драконы присутствовали только в фольклоре – это еще полбеды. В конце концов, мало ли художественных вымыслов. Мы же не обязаны верить в то, что волк смог сожрать Красную Шапочку и ее бабушку – это ж каких размеров должна быть зверюга, чтобы вот так ненавязчиво перекусить! Мы не верим в Деда Мороза, живущего где-то в снегах Лапландии. И драконы прекрасно вписывались бы в общий ряд сказочных персонажей, несмотря на их повсеместную распространенность. Ведь в мире достаточно сказочных сюжетов, кочующих от народа к народу, от континента к континенту. Правда, в основном такие сюжеты связаны с природными явлениями (как тот же Дед Мороз – олицетворение зимы), а не с персоналиями, но мало ли что бывает.

Но драконы – дело другое. Они присутствуют не только в сказках и мифах. Их место обитания – далеко не только народный фольклор. О драконах писал еще Геродот, а ведь он по праву считается отцом истории. Причем, в описании Геродота нет ни капли мифотворчества. Дракону не приписывается никаких сверхъестественных свойств. Он не бессмертен, не всемогущ, не охраняет сокровища, не похищает прекрасных дев (разве что с утилитарной целью позавтракать), не принимает многих обличий. Описание четко и ясно, как если бы было сделано вполне современным наблюдателем, естествоиспытателем, обнаружившим новый вид живых существ.

Дракон Геродота обитал в водах Евксинского понта (Черное море), имел в длину 20 м, когтистые лапы, красные глаза, гребень, похожий на гриву, длинный хвост. Окрас – темный, почти черный. Пасть явно плотоядного животного – зубы, напоминающие зубы акулы по форме, и так же, как у акулы, растущие в несколько рядов. Возможно, часть пропавших в те времена кораблей, не пришедших в порт назначения – это результат встречи с драконом. Кстати, скорость движения описанного Геродотом существа была довольно значительной, по крайней мере, она была существенно выше, чем скорость греческих парусно-гребных судов.

Обратите внимание – никакой мистики. Никакой фантасмагории. Вполне вменяемое описание животного. И ведь об этом морском чудище писал не только Геродот. Сохранились свидетельства различных моряков, которые утверждали, что видели черного дракона собственными глазами. Крымские рыбаки поголовно были убеждены, что он существует. Но ладно бы дело ограничивалось давними временами! Но о черноморском драконе существуют и другие свидетельства. Например, о нем во время первой мировой войны докладывал командованию капитан немецкой субмарины. Об этом драконе писал Максимилиан Волошин, русский поэт и художник. Более того, Волошин собственными глазами в 1921 году видел роту красноармейцев, направленную в район Карадага для уничтожения дракона – животное препятствовало ловле рыбы, уничтожало рыбаков. Правда, никого не поймали и не уничтожили – может, дракон, как многие хищники, почувствовал засаду, а, может, был просто не в настроении в тот день приближаться к мелководью.

Утверждается, что Николай I направлял исследовательскую экспедицию, которая должна была либо опровергнуть существование черноморского дракона, либо утвердить его. И эта экспедиция обнаружила яйцо весом 12 кг, причем, зародыш, находившийся в яйце, полностью соответствовал описанию Геродота – гребень и т.д. В комплекте с яйцом был обнаружен скелет огромного хвоста, и даже возник настоящий научный спор: могут ли драконы отбрасывать хвост, подобно ящерицам, и линяют ли они, сбрасывая кожу, подобно змеям. Правда, в результате ряда войн находки были утрачены – по одной версии, по другой версии – до сих пор хранятся в каком-то музее Херсона.

В 1990 году с исследователи из Карадагского института подняли сеть с глубины 50 м, и в ней обнаружили убитого дельфина. Судя по ранам, они были нанесены животным, имеющим зубы не менее 4-5 см длиной, причем ширина пасти должна была составлять не менее 1 м. Нападавший попросту перекусил дельфина пополам, а ведь дельфин – это не какая-то килька!

По сей день находятся люди, которые утверждают, что видели морского дракона, полностью соответствующего описанию Геродота. И большая часть из них вообще не знает, кто такой был Геродот и что он там описывал. Смущает, правда, что до сих пор никому не удалось зафиксировать дракона на пленке, хотя энтузиастов с кино- и фотокамерами на черноморском побережье не счесть. Но это все же не показатель мифологичности дракона. Вряд ли в Черном море так много особей, а уж держаться подальше от людей научены практически все животные земного шара.

И это только один из вариантов дракона. А вообще существует множество различных описаний. Такое впечатление, что драконов было довольно много разновидностей. В том числе и «канонические» — летающие, изрыгающие пламя.

Кстати, именно то, что драконам приписывалась возможность плеваться огнем, являлось одним из аргументов противников реальности драконов. Ну действительно, как может живое существо вырабатывать в своем теле горючую жидкость, а затем еще и выдыхать пламя? И при этом не сжигать себе ни внутренности, ни даже носоглотки. Нереально!

Но вот ведь живет себе жук-бомбардир, обладающий удивительной способностью – выстреливать горючую жидкость в моменты опасности. Более того, состав этой жидкости близок к современному ракетному топливу! То есть, в теле насекомого работает настоящая химическая лаборатория, причем, прекрасно оснащенная. Ведь для того, чтобы ракетное топливо сработало, его состав должен быть строго определен. Малейшая неточность – и либо все взорвется раньше, либо не взорвется вообще.

Какое отношение имеет жук-бомбардир к драконам? Самое прямое. Мало того, что это – подтверждение того, что живое существо вполне может «плеваться» огнем, так ведь еще и в ископаемых черепах некоторых видов динозавров были обнаружены полости, аналогичные тем, которые используются жуком-бомбардиром для выработки и использования своего «химического оружия»! То есть, можно утверждать, что существовали на Земле животные, изрыгающие пламя.

Еще небольшой нюанс – рыцари средневековья. Если современный мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына, то средневековый рыцарь был обязан спасти девственницу, защитить замок и… убить дракона! Своеобразный тест на профпригодность. И вот же какая история – на всех хватало драконов. Можно говорить, что дракон являлся собирательным образом врага, или что средневековые рыцари страдали синдромом барона Мюнхгаузена, или что их драконы подобны великанам Дон Кихота… Сказать можно многое. Но как-то представляется не слишком вероятным, что столько уважаемых в свое время людей отчаянно лгало, утверждая, что был убит дракон. К тому же, как быть со свидетельствами, что рыцари привозили отрубленные драконьи головы и лапы? Или они их изготавливали из папье-маше?

А как быть с Читать далее →

Иным партизанское движение представляется полным своеобразной романтики – этакие лихие хл

опцы в полушубках и шапках с заломом. Другие считают партизан чем-то вроде филиала армии, то есть, той же регулярной армией, только без четко определенной линии фронта. Но и то, и другое мнение ошибочны. Обычные аналогии в этом случае не работают. Ближе всего работа партизан к работе армейских разведчиков, вот только если разведчик, сходив за линию фронта, возвращается к своим, то для партизан такого возвращения нет – они постоянно находятся за линией фронта. Кроме того, задача разведчика – сбор информации, иногда – взять «языка». Партизан же кроме этого должен еще и воевать. Что, конечно, накладывает определенный отпечаток и на характер людей, и на стиль жизни, и на манеру ведения боевых действий.

Самым тяжелым был первый год оккупации. Не хватало продовольствия, не было налажено снабжение, было мало оружия (у запасливых белорусских крестьян по схронам было оружие времен первой мировой войны, но как бы ни была хороша мосинская винтовка, против автоматов она слабовата, да и кроме ручного оружия требовалась взрывчатка для диверсий – в силу специфичности партизанской войны вещь необходимая).

Отдельной проблемой было обустройство быта. Ведь мало найти укромное местечко в лесу, чтобы спрятаться. Его еще нужно сделать пригодным для жизни. И тут же вставал вопрос одежды и обуви – одно дело жизнь в деревне, и, соответственно, одежда для такой жизни, лес же требует совершенно другого, а тем более – ведение военных действий.

Нельзя забывать и об отсутствии связи с Большой Землей – армия отступала в огромной спешке и хаосе, и, конечно, стихийно возникшие партизанские отряды не имели никакой связи даже с теми немногими разведчиками, оставленными в тылу врага. А тут со всех сторон объявления о победном марше вермахта по территории Советского Союза, известия, что немцы уже почти взяли Ленинград, что они уже под Москвой и вот-вот войдут в столицу… Огромное психологическое давление! Недаром с 1942 года, когда начала налаживаться связь с метрополией, партизанам присылали не только оружие, обмундирование и медикаменты, но и в обязательном порядке – свежие газеты.

Характерно, что подавляющее большинство вспышек антисемитизма приходится именно на первые год-полтора с начала партизанского движения. Известны случаи, когда партизаны оставляли евреев на верную смерть, бросали в лесу еврейские семьи с детьми – фактически умирать, грабили евреев, отнимали у них одежду, ценности, продовольствие… разнообразных случаев такого рода зафиксировано довольно много. Но так же оставляли и семьи коммунистов, чьи отцы ушли с армией – для таких семей это тоже было верной смертью.

Более похоже, что все это было не намеренной жестокостью, а обычным голодом и неустроенностью быта. Как повесить себе на шею еврейскую или «райкомовскую» семью, когда пользы от них никакой – старики и дети, воевать не могут, добытчики тоже никакие, а тут свои дети, которые голодают, и неизвестно еще, что будет завтра?

Правда, были и такие партизаны, которые не поддавались подобным настроениям – известны случаи, когда выводили за линию фронта, в безопасность, сотни еврейских и «райкомовских» семей, даже в самое тяжелое время первого года партизанского движения. Так что бывало разное, как и всегда. И необходимо отметить, что даже те партизаны, которые проявляли особую жестокость (отбирали у тех же еврейских семей ценности, бросали детей умирать в лесу и т.д.) продолжали исправно бороться с оккупантами.

Еще одним аспектом являлась борьба с бандформированиями – в обстановке хаоса и относительного безвластия появилось множество группировок, называвших себя партизанами, но чьей основной задачей было награбить побольше. С оккупантами они не боролись, боевые действия вели исключительно против мирного населения. Но лишь немногие подобные формирования продержались долго – с ними расправлялось как само население, так и партизаны. Однако, наличие в лесах бандитов, именовавших себя партизанами, затрудняло во многих случаях настоящим партизанам налаживание контакта с населением (особенно это относится к партизанским отрядам, формировавшихся из бежавших военнопленных или попавших в окружение частей регулярной армии – у них не было «родственных» связей с местным населением, и приходилось доказывать свою благонамеренность).

Так что партизанская жизнь была мало похожа на романтичный поход за славой. Грязи и боли в ней едва ли не больше, чем в регулярной армии.

Кстати, о боли. Невозможно не упомянуть о трагедии батьки Миная – Шмырева Миная Филипповича. Не имея возможности добраться до него самого, немцы расстреляли четверых его детей (14, 10, 7 и 3 лет), сестру и мать жены.

Но при всех трудностях партизанской жизни, быт постепенно налаживался. В 1942 году появилась надежная связь с Большой Землей – со штабом партизанского движения в Москве, что позволило координировать военные действия различных партизанских отрядов, наносить оккупантам максимальный вред, а также получать необходимую помощь – в лесах были десятки обустроенных аэродромов, куда прибывали самолеты. Появились и обустроенные партизанские базы. И с 1942 года большая часть территории Белоруссии была отнюдь не германской – во многих областях была восстановлена советская власть.

Интересна история партизанского отряда Бегомльского района. Отвоевав всю войну в лесах – и хорошо отвоевав! – этот отряд отказался выходить из лесу и после окончания войны! Партизанская база была настолько хорошо обустроена, имела все необходимое для комфортной (по тем временам) жизни, что ее было просто жалко, почти невозможно бросить. И не стоит говорить, что бегомльские партизаны просто не хотели возвращаться к советской власти. Ничего подобного! Они даже платили – без задержек! – партийные взносы. И жили абсолютно по советским законам. Вот только не в родных деревнях, а в стихийно возникшем поселении. Только в 1957 году удалось выманить этот отряд из лесу, и то, возвращаясь к обычной деревенской жизни, они сожалели об оставленных в лесах делянках, огородах, ульях и т.д.

Вот такие они были, белорусские партизаны – разные. Объединяло их всех одно: они дрались, и дрались отчаянно. За свою страну, деревню, хутор, семью. И за нас с вами.