Этот предмет есть практически в каждой семьи, и даже не один. Его используют рыбаки, охотники, туристы, офисные специалисты, дети, взрослые, начальники, подчиненные – в общем, все люди. А ведь тот ученый, который разработал сам принцип современного термоса, о его бытовом использовании даже и не думал. Он думал о высокой науке.
Итак, в 1892 году английский ученый-физик Джеймс Дьюар задумался над особым сосудом, в котором можно было бы хранить сжиженные газы. И придумал специальную колбу с двойными стенками и узким горлом, из межстеночного пространства которой откачан воздух, а внутренняя поверхность посеребрена, чтобы уменьшить теплоотдачу.
Это историю, собственно, знает каждый школьник из учебника физики. Но как-то учебная программа упускает из внимания тот факт, что Дьюар был не первооткрывателем такого принципа хранения веществ, а продолжателем идеи немецкого ученого Вейнхольда. Тот еще за 10 лет до Дьюара придумал стеклянный ящик с двойными стенками, в котором можно было бы достаточно долго хранить вещества без сильного изменения их температуры.
Но полезнее всех для рядовых граждан всего мира оказалась коммерческая идея ученика Джеймса Дьюара, Рейнольда Бургера.
Бургеру, видимо, очень нужны были деньги, или же у него была просто очень бойкая коммерческая жилка. В общем, он хорошо подумал, и понял, что потребности науки в специальных сосудах для хранения сжиженных газов не так уж и велики, зато каждой хозяйке очень желательно иметь в хозяйстве сосуд, в котором можно было бы успешно хранить сильно нагретые или, наоборот, охлажденные жидкости. Чай, кофе, молоко, и так далее.
Так что Рейнольд Бургер буквально в самом начале Первой мировой войны создал компанию, которая начала производить и торговать термосами, и очень быстро сделала на этом неплохой капитал.
Подобные истории в мире происходят довольно часто. Великие ученые-теоретики изобретают что-нибудь этакое, но деньги на их идеях делают другие.
Однако задолго до Вейнхольда, Дьюара и Бургера термосы в массовых количествах производились в России и некоторых других северных странах, где обильно произрастает береза.
Только называются эти термосы по-другому – туеса.
В туесах используется слоистая и одновременно плотная структура березовой коры, которая содержит в себе в связанном состоянии такое очень полезное вещество, как деготь.
Вместе это и придает туесам замечательное свойство хранить ледяную ключевую воду или охлажденное молоко, так, что оно не нагревается даже в сильную жару и не скисает.
Правда, наливать в туеса кипяток нельзя. И сжиженные газы в них тоже, увы, хранить невозможно.
Но у народа такой необходимости и не было. Не имел народ дела с жидкими газами…
В заключении надо сказать, что долгое время в обиходе очень популярными были термосы со стеклянными колбами. Но сейчас гораздо шире используются термосы со стальными колбами.
Температуру они держат ничуть не хуже, зато не бьются.
Термосы со стеклянными колбами сейчас используются в стационарном состоянии, для заваривания различных травок и цветочных чаев, поскольку являются более гигиеничными.
Архив за день: 02.12.2011
Несколько слов о русском мате
Почему-то большинство людей уверено, что чем человек безграмотнее, тем лучше он знает русский мат. Хотя можно было бы обратить внимание, что выражения, употребляемые человеком с низким интеллектом, те самые, что веками пишутся на заборах. Судя по всему, там и прочитанные. Однако, на заборах изображаются лишь самые простые высказывания, так как их написание не требует много времени, исключена вероятность грамматической ошибки, да и потом – кто пишет на заборе? Интеллигентный человек подобной наскальной графикой руки пачкать не будет. Вот и слышатся повсюду элементарные выражения без фантазии, представляющие собой сочетания четырех-пяти базовых слов. Даже у Эллочки-людоедочки словарный запас был побогаче. А ведь русский мат – это значительный пласт культуры нации.
Как-то мне довелось держать в руках словарь русского мата, составленный одним энтузиастом. Это была увесистая папка, около 150 страниц формата А4 машинописного текста. Пролистав содержание, я поняла, как Пушкин мог писать поэмы на русском матерном языке! Я перестала удивляться, что частушки скоморохов, которыми они столетия веселили Россию, были составлены исключительно из русского мата – и были действительно веселыми, а не оскорбительными.
А вам приходилось читать «Загибы» Петра Великого? Очень рекомендую. Сразу видно, что написать такое мог только очень образованный человек – а ведь Петр был одним из самых образованных людей своего времени. Какие выражения! Первый император российский настолько хорошо владел русским языком, что был в состоянии писать указы боярам используя исключительно русский мат – и отнюдь не четыре-пять базовых слова. Живо и образно. И действенно, ведь бояре знали, что государь слов на ветер не бросает, в том числе и матерных. Раз пообещал определенное наказание, значит, будет. Ну а фантазия у Петра Алексеевича была богатая.
Удивительно видеть, как русские люди обращаются к иностранным ругательствам, и множат вокруг заморские «факи». И это в то время, когда существует свой прекрасный богатый язык, способный отразить любые нюансы. Похоже, что проблема одна – недостаток образования, недостаточное владение родным языком.
В этом плане очень показательны известные всему рунету падонки. Образованные люди, прекрасно владеющие русским языком, начали создавать субкультуру, которая корнями уходила в русские традиции (вспомним тех же скоморохов). Увы, это знамя подхватили те, кто не в состоянии написать без ошибки трех слов. И множатся в Интернете выражения, основанные на простейших базовых, но гордо считающие себя последователями изысканной субкультуры, основанной на русском матерном языке.
Вывод однозначен: без знания русского языка не может быть и знания русского мата, ведь одно связано с другим, и не может существовать отдельно. И необразованные люди, употребляющие матерные выражения, лишь опошляют как литературный русский язык, так и русский матерный, принижая тем самым народные традиции.
Северный морской путь. Проблемы и перспективы.
Глобальное потепление открывает возможности более продолжительной и эффективной эксплуатации Северного морского пути. Выгоды России от его эксплуатации очевидны: это доступ к богатствам Севера, развитие, освоение и закрепление за собою колоссальных пространств, мощный стимул экономике и прочая, прочая… Но и само освоение Севера требует гораздо больших усилий, чем просто завлечение в северные проекты зарубежных инвесторов.
Главный козырь северного маршрута – существенное сокращение пути. Второй, менее значимый, но тоже неплохой – море, скованное льдом, не штормит. Третий, совсем сомнительный – в ледяной пустыне не шалят сомалийские пираты. Мерзнут, наверное.
А вот недостатков наберется поболее. Преодоление льда весьма энергозатратно и требует обязательного ледового класса судов + ледокольного же сопровождения. Во льдах малореально развить скорости, сопоставимые с открытой водой. Впрочем, большинство суперконтейнеровозов (всего один из них вполне способен «насмерть» заполнить весь Транссиб, если его содержимое пустить по рельсам) никогда не были рекордсменами скорости. Но, даже их относительно скромные скорости достаточно опасны для корпуса во льдах. Как говориться, не «Титаником» единым сыта пучина. Маршрут, проложенный по карте, конечно выглядит короче. Но, это все на бумаге, не забыть бы про овраги. Караван судов в следовании по северным морям обречен совершать непредсказуемые заранее обходы ледовых полей. Тут-то эффект более короткого маршрута может быть полностью «съеден» многочисленными обходными маневрами. Каравану придется преодолевать и значительные участки пути без всякой береговой инфраструктуры. Более того, даже если такую инфраструктуру построить – ее обслуживание без подходящих железнодорожных путей будет чрезвычайно дорого, и, возможно, неэффективно. Ремонтные работы или последствия аварий – практически повод для новой челюскинской эпопеи. И, что сгодилось для романтики строителей коммунизма – вряд ли воодушевит строителей развитого капитализма.
В высоких широтах достаточно непростая навигация и крайне переменчивая погода. Никуда не денутся «северные» надбавки за работу в крайне некомфортной климатической зоне. Раз автора пару раз звали поработать на норвежских нефтяных платформах (в которых его квалификация ненамного отличается от нуля), получается, работать на Севере не очень рвутся, даже с учетом свирепствующей безработицы.
Наконец, самый неубедительный для отечественного применения, зато высокоценитмый на Западе экологический аспект. Оживленное судоходство неминуемо нанесет хрупкой северной природе экологически серьезный вред.
Поэтому, если России и развивать Север – то в первую очередь самой и собственными силами. Будут успехи – инвесторы прибегут сами и не на своих а на российских условиях. А климат, как известно, дело переменчивое. Что в погодном, что в инвестиционном смыслах.