Жизнь забавная штука – постоянно преподносит новости, сюрпризы и парадоксы. Может и не самая ее большая загадка, но и не из рядовых: почему результатом многомиллиардной эволюции явились не только немногие совершенные виды растений и животных, но и парадоксальные виды, виды живущие вопреки биологическому здравому смыслу. Жизнь не развивается в сторону устойчивых и относительно малых «оптимальных» биоценозов, но невероятно разнообразит проявление видов и форм.

При этом, часть видов до такой степени нелогичны и биологически нелепы, а существуют так долго, что в корректности эволюционной теории зарождаются некоторые сомнения.
Например, самое маленькое млекопитающее Земли, карликовая белозубка живет вопреки биологическим законам. Они гласят, что теплокровное животное не может быть меньше определенного размера, поскольку при этом биохимические процессы не способны давать организму достаточное количество тепла, а удельные теплопотери слишком велики.
Самолет летит не потому, что отменяет силу гравитации. Так и белозубка, строго говоря, не нарушает биологические законы, но в рамках них ведет отчаянную борьбу за жизнь. Весь смысл жизни в поисках еды, неистовых сражениях с зачастую намного более крупной по размера едой (на растительной пище при таких мелких размерах жить не получится – тут законы биологии неумолимы). Если еды нет, существо впадает в непродолжительный анабиоз, пытаясь пережить временно голодное время и в расчете, что место съеденной добычи займет другая. Но, если по пробуждении, таковая добыча не найдется – смерть быстра и неизбежна.
Следующий пример связан с многочисленностью видов орхидей. Разнообразие видов опыления цветка у разных видов вызывает недоумение своей чрезмерной специализацией.Совершенно странным выглядит то, что нет ни малейших попыток видоизмениться в сторону большей универсальности, с вполне понятной целью большей живучести.
При том, что жизнь невероятно разнообразна и приспособилась к существованию в местах, ну, казалось бы, совершенно непригодных, в океане, колыбели жизни на планете – до сих пор существуют зоны биологических пустынь. В этих местах, расположенных вблизи экватора, жизни нет практически никакой. Казалось бы, изобилие тепла (но не его избыток: не до кипятка же прогревается океаническая вода) всяко лучше для жизни, чем, например холодные приполярные моря. Здесь, правда, разгадка оказалась более простая – реки выносят с материков массу питательных веществ, на шельфе также есть определенного рода «питательная» неорганическая подложка, а питаться «чистой» энергией солнечного излучения жизнь пока еще не научилась. Или, что тоже вероятно – ее пока не открыли. Жизни, оказалась важнее «еда» в виде неорганических соединений, усваиваемых биопланктоном и далее по пищевой цепочке. Там где нет света, жизнь может умеренно процветать. Там где нет еды – получается, что нет.
И еще один пример связан с нами, с человеками. Свою жизнеспособность мы утрачиваем быстрыми темпами, причем как в смысле зависимости от созданной нами техносферы, так и в снижении устойчивости к болезням. Мы уже во многом живем вопреки, а скоро, если не сейчас, будем жить вопреки полностью. Впрочем, это не кажется чрезмерно страшным, по крайней мере пока мы окончательно не разрушим биоценоз. Вот тогда будет не слишком весело. Недаром, один из ученых добавил к расхожему выражению «мы не можем ждать милостей от природы …» ехидное «после того, что с ней сделали».
Ну да жизнь, штука упрямая. И если ее гнать в дверь, она залезет в окно. Пока светит Солнце и есть во что преобразовывать неорганику – жизни всегда найдется место.