Американские ученые-зоологи, семейная пара Датчеров, Джим и Джейми (Jim and Jamie Dutcher), шесть лет прожили в волчьей стае в штате Айдахо. Они хотели изучить жизнь волков в естественной среди и подружиться с ними.
Джиму и Джейми это удалось. Они жили с волками практически на равных, сделали множество фотоснимков и рассказов о волках, которые опубликованы на их сайте.
Об этом достижении Датчеров мировая пресса пишет как об уникальном, единственном в мире и т.п.
На самом же деле это неправда.
На самом деле впервые, еще в 70-х годах прошлого века советский грузинский ученый Ясон Бадридзе достиг во взаимодействии с волками значительно больших результатов, нежели Датчеры, и об этом знают все специалисты-зоологи.
Прямо говоря, именно Бадридзе впервые в мире добился уникальных, непревзойденных результатов в реинтродукции волков – то есть в возвращении в дикую природу хищников, которые были выращены в искусственно созданных для них условиях.
Если Датчеры только общались с волками в их естественных условиях, Ясон Бадридзе изучил их значительно более глубоко и научился воспитывать волчат так, что из них вырастали полностью готовые к жизни в диких условиях хищники, причем не нападающие на домашний скот.
О работе Бадридзе узнал всемирно известный американский зоолог Джеральд Даррелл и прислал ученому в Советский Союз восхищенное письмо.
Своей деятельностью Ясон Бадридзе развеял множество мифов, которые люди придумали о волках.
Например, о том, что волк может жить в одиночку. Ничего подобного. Волк – одно из самых социализированных диких животных, какие только есть в мире. Волки всегда живут стаями и в одиночку выжить просто не смогут. В их стаях очень сложная иерархия, язык звуков и жестов и взаимопонимание с помощью быстрого обмена взглядов, чуть ли не на телепатическом уровне.
Ясон Бадридзе был просто ошеломлен, когда впервые наблюдал такое взаимодействие волков перед охотой. Вышли на тропу косули, обменялись взглядами – и каждый сделал именно то, что нужно было, чтобы завалить добычу.
Когда ученый шел к волкам впервые, он сначала четыре месяца ходил по их тропам и раскладывал на них использованные пеленки своих детей, которые некоторое время носил на своем теле, чтобы они пропитались его запахом.
И только затем он отправился прямо в глубину ареала обитания той волчьей стаи, с которое шел на контакт, и встретился с ее матерым вожаком.
Минут пять они стояли неподвижно и смотрели друг другу в глаза, пока вожак не уяснил, что Ясон не собирается ни убегать, ни нападать на него.
И тогда вожак ушел, а Бадридзе получил возможность свободно ходить по охотничьим угодьям этих волков и общаться с ними.
Ну а затем он создал несколько своих собственных стай. То есть он брал выводок волчат, доставленный охотниками, убившими их родителей, становился для них доминантным самцом, вожаком, значит, воспитывал и выпускал в лес.
Правда, многого Ясон Бадридзе сначала не знал, и самый первый выводок не смог подготовить полностью к жизни в дикой природе.
Но затем он сумел правильно подготовить целых 4 статьи, более 20-ти волков, которые были приучены охотиться только на дикую добычу, стороной обходя домашних овец и коз.
Датчеры, конечно, молодцы. Прожить шесть лет в палатке среди волков и собрать богатейший материал – это далеко не каждому по силам.
Но до сих пор никому во всем мире, во взаимодействии и реинтродукции волков, не удалось превзойти результаты, достигнутые Ясоном Бадридзе.

В отличии от более скромных протестантских храмов, русские православные церкви традиционно славятся своим ярким и богатым убранством. А в средневековые времена их от души расписывали фресками. Только вот беда — большинстве таких церквей эти фрески если и сохранились, то фрагментарно. Однако, в России есть одна церковь, где внутренние росписи — фрески сохранились практически полностью и содержат изображения всех православных святых, представляя собой уникальный для нашей страны календарь святых на весь год.

Это церковь Симеона Богоприимца в Зверином монастыре Великого Новгорода, последний по времени храм новгородского зодчества времен новгородской самостоятельности. Построена она была по заказу новгородского веча в 1467 году. За год до этого Новгород и Новгородскую землю поразила страшная эпидемия бубонной чумы, пожалуй, самая сильная за всю историю допетровской Руси, а может быть, и вообще за всю историю нашей Родины. Бедствие было пожалуй, не меньшим, чем знаменитая чума во Флоренции, свирепствовавшая в эпоху раннего Ренессанса. Тем более, что в отличии от средневековых итальянцев, новгородцы все-таки мылись, ходили в баню, да и города на Руси были более чистыми, чем западные. А чума в Европе во многом развивалось именно из за кошмарной антисанитарии. Если даже в эпоху Нового времени этикет предусматривал, чтобы находясь в королевском замке, кавалер помогал благородной даме снять с нее клопа, но не помогал давить вошь, то представьте, в каких условиях жили люди эпохи средневековья! Поэтому, бедствие на Новгород свалилось, возможно, даже более кошмарное, чем чума во Флоренции,поскольку распространялась сама, без помощи антисанитарии. Умирали все кругом и в городе и в деревни. Никто не знал, как от нее спастись. Новгородчина была на грани смерти. И тут новгородскому архиепископу Ионе явился сон сходить за город в Зверин монастырь, где в братской могилы у северной ограды лежали умершие от мора монахи, горожане и жители Новгородской земли. Архиепископ тотчас вскочил и пешком пошел через мвесь город, куда ему было велено. Там ему явился святой Семион Богоприимец и повелел ему строить на том месте, прямо над чумной могилой, во свое имя храм, и обещал, что мор тогда сразу же кончится. Архиепископ созвал криком людей, те сбежались в монастырь на могилу в один день построили памятную часовню во имя Св. Мученика, Семиона Богопримца. Год спустя, когда горожане оправились от беды, жизнь в городе наладилась, на том месте и был построен современный каменный храм. Этот храм тоже являлся своеобразным памятником чудному избавлению от небывалого мора. Достаточно сказать, что ее фрески представляют собой уникальный для Росиии календарь всех святых на каждый день, начиная с колоритной фигуры спасшего край от мора Симеона Богоприимца, который держит в руках миниатюрную модель этой церкви.

Фрески прекрасно сохранились до наших дней, хотя послевоенным реставраторам пришлось очищать их от побелки, нанесенной в период Российской империи.К сожалению, РПЦ относилась к древним фрескам чисто утилитарно, стирая их, как мы у себя дома привыкли убирать устаревший хлам. Но все равно, фрески этой церкви сохранились в наиболее полном объеме и лучшем качестве из всех домосковских храмов Новгородской земли, да и вообще допетровской Руси в целом. В настоящее время бывшее храмовое помещение с фресками используется, как музей.