Победа русских войск над ордынцами на Куликовом поле на день Рождества Пресвятой Богородицы 8 сентября 1380 года имело огромное значение для Руси. Несмотря на то, что уже через два года законный хан Орды Тохтамыш сжег Москву, все люди на Руси четко уяснили — если против монголов объединятся силы с разных русских земель, то игу можно успешно противостоять. Кроме ратников из многих русских княжеств, поддержавших на Куликовом поле великого Московского князя Дмитрия, были и сыны вечевого Великого Новгорода, новгородские ополченцы. Об этом наглядно свидетельствует новгородский скорбный синодик, наказывающий молиться за упокой тех павших новгородских бойцов, которые сложили голову на Дону, сражаясь с монголами на стороне князя Великого князя Дмитрия Ивановича. Есть еще интересные упоминания немецких хронистов о неких русских, которых по пути с Куликова поля пограбили и разорили литовские интервенты, хотевшие поддержать монголов. Если бы речь шла о среднерусских княжествах, это бы попало в московскую или ростовскую летопись, или какой-нибудь тверской свод. Но там об этом не слова. Поэтому, логичнее всего думать, что этими русскими и были те злополучные новгородцы, которые были ограблены уже вне Волго окского междуречья, а где-нибудь в своих владениях в в Приильменье, куда Литва часто совершала свои набеги, вторгаясь собственно в Новгородскую землю. И князья сидя в средней Руси, об этом ничего не узнали, зато немцы, державшие в Новгороде свое подворье, «немецкий двор», очень быстро оказались в курсе событий, тем более, что у Литвы с немцами отношения были не простые.

Но почему же тогда молчат старшие новгородские летописи? Что им было скрывать? Почему за торжественным сообщением современного тем событиям,
новгородского летописца о победе русских над монголами нет ни одного намека на участие самих новгородцев в этой победоносной битве? Нетрудно, впрочем, заметить, что летописец описал уже о свершившейся битве, резюмируя события прошедшего года. Были ли новгородцы изначально уверены в победе, сказать трудно. Тем более, что победа далась весьма дорогой ценой и во многом зависела от личной изобретательности Дмитрия Донского догадавшегося отдать свои доспехи и свое знамя в последствии погибшему боярину Бренку, а самому сражаться в доспехах обычного воина, подбадривая тем самым остальных воинов, которые не смели струсить, понимая, что князь может быть стоит рядом. Как знать, чем бы кончилась битва, если бы Дмитрий не пошел на этот трюк? Кроме того, за два года до этого он понес тяжелое поражение от монголов в битве на реке Пьяне. И все воины из других русских земель, не покоренных Московским княжеством, прекрасно понимали, что риск велик. И сам Дмитрий напряженно искал благословение небес. А новгородцы, в отличии от среднерусских княжеств, не подвергались постоянным ордынским набегам и разорения, поэтому не находились в таком отчаянном положении, когда было уже терять нечего и можно было с готовностью рискнуть в серьезной битве с ордынцами ради относительного шанса на некоторое облегчение своего положения. Зато со времен Александра Невского, они регулярно платили монголам большую дань, и очень хорошо знали, что ради своего мира эти князья, по примеру Александра и всех прочих великих князей, включая того же Дмитрия, решительно настроены ее из Новгорода выколачивать подчистую. А если бы после проигранной битвы монголы ее повысили?!

Но Новгород должен был в любом случае участвовать в этой рискованной битве на основе вассального долга. Дело в том, что за несколько лет до битвы, новгородские пираты-ушкуйники, формально без новгородского «слова» — вечевой санкции, а фактически — без всякого осуждения со стороны своих соотечественников — совершили свой очередной грабительский рейд в среднерусские реки и жестоко пожгли Нижний Новгород. За это Дмитрий совершил на Новгород серьезный военный поход и, пограбив новгородскую землю, встал в 15 верстах от города, и лишь через несколько дней напряженных переговоров, новгородцам каким-то образом удалось уговорить его простить их. Согласно летописи, по условиям мира, они заплатили большую контрибуцию, а заодно выдали «черный бор» — дань Золотой Орде. Но согласно средневековым традициям, усмиренный город должен был клясться в вассальной верности своему сюзерену — великому князю, что, конечно, предусматривала и готовность оказать военную помощь. Поэтому, когда совсем скоро Дмитрий стал собирать со всей Руси рать ля похода на ордынцев, новгородцы уже не смели отказаться. Таким образом, на куликовскую битву они пошли вынужденно, да и окончилась она для них несчастливо. И их летописцу легче было порадоваться за русские успехи, чем упоминать о том, что его соотечественники пошли участвовать в этой рискованной битве вынужденно, а потом еще были ограблены литовцами, можно сказать, поблизости от родного города.

Просматривая старые фильмы и детские книжки, многие люди ностальгируют по «золотому детству» (если оно, конечно, было таковым), а также по безмятежным временам, когда небо было голубое-голубое, трава зеленая-презеленая, железных дверей на подъездах не было, и дети могули гулять во дворах в полной безопасности хоть до одиннадцати ночи.
Вот, к примеру, в том же фильме «Завтрак на траве» 1979 года, о котором я недавно писал на Узнайке, в пионерском лагере в один из дней группа подростков убегает за территорию лагеря. Трое мальчишек и девочка. Но директор лагеря не бьет во все колокола, не звонит в милицию или МЧС (которого тогда даже и не было), а просто очень спокойно поручает вожатому отряда найти беглецов и вернуть в лагерь.
Вожатый отправляется на поиски, но тоже не особо волнуется. По дороге он рассматривает цветочки, даже купается в озере и только потом благополучно находит беглецов, которые, оказывается, просто пекут картошку в костре и поют песни под гитару.
Все вместе они благополучно возвращаются в лагерь.
В общем, никаких наркотиков, никаких недозволенностей и вообще никакой мало-мальски серьезной опасности вокруг этих подростков (и в них самих) не было.
В принципе, так примерно в реальности и было. Уровень опасности на улицах, во взрослых и детских учреждениях, вообще во внешней среде был очень низким.
Теперь же внешняя среда стала чрезвычайно агрессивной. На работе у взрослых царит жестокая конкуренция, подсиживание, подсаживание и нашептывание. На улицах все время можно ожидать нападения. Очень опасно связываться с незнакомыми людьми. Да и с милицией-полицией тоже связываться довольно опасно.
Сейчас, к сожалению, далеко не каждый современный российский полицейский соответствует светлому образу дяди Степы, милиционера. И часто даже не стремится соответствовать.
Но за счет чего же обеспечивался такой высокий уровень общественной безопасности тогда и почему таким высоким стал уровень опасности сейчас?..
На самом деле в жизни всегда имеется определенное, так сказать, количество зла. Просто оно может быть распределено по жизни равномерно, присутствуя там и сям в постоянных дозах, или же оно может быть распределено неравномерно, в каких-то местах концентрируясь просто в умопомрачительных количествах, а в каких-то – вообще почти отсутствуя.
Вспоминая безмятежность прежней жизни у нас в стране, мы как-то забываем, что до этого у нас вся Сибирь была переполнена ГУЛАГовскими лагерями, а еще до этого была грандиозная Великая Отечественная война, унесшая жизни многих миллионов людей.
И причем очень многие из этих людей – на полях сражений и в лагерных бараках – не просто погибли, а были замучены до смерти.
Взять, скажем, 1933 год, когда на Украине, в Казахстане, в Поволжье свирепствовали дикий повальный голод, фактически организованный тогдашним руководством страны. И в том же 1933-м году продолжалось строительство светлого будущего, а во всесоюзном пионерском лагере «Артек» наслаждались солнцем, морем и фруктами отдыхающие дети.
Вдумаемся – в одно и то же время, в одной и той же стране, одни дети умирали от голода, а другие дети на дессерт к полноценным обедам кушали фрукты.
Вот так тогда качался исторический маятник добра и зла. В конце 50-х годов он качнулся в другую сторону, и пару-тройку десятков лет наш народ просто отдохнул от прежнего всеохватного мрака.
Но вот наступили 90-е – и маятник качнулся в другую сторону.
А в 2000-х наступила пора равномерно распределенного зла.
Оно теперь такое – повседневное, обыденное, постоянное и во многом очень, очень меркантильное.
Ведь торговец, который обсчитывает нас на рынке, мошенник, который нам что-нибудь «впаривает», дорожный полицейский, выжимающий из водителей взятки — это все представители повседневного, скучного зла.
Но очень может быть, что с таким равномерно распределенным злом справиться будет все-таки легче, чем с прежним, сосредоточенным в виде какой-то внешней безжалостной мощи.
Просто поработать надо, и прежде всего над собой.