Вот опять на днях в Москве произошло столкновение между теми, кто намеревался провести неразрешенный властями парад сексуальных меньшинств, и теми, кто намеревался этому параду помешать. К счастью, милиция (или уже полиция?..) среагировала очень оперативно, и помешала тем и другим. Задержанные были с обеих сторон, а жертв, к счастью, не было.
Но возникает вопрос: зачем вообще этим людям, склонным к нетрадиционным сексуальным отношениям, проводить такие провокационные мероприятия?
На самом деле в последние годы и десятилетия Россия стала вполне терпимой страной, и фактически смирилась с самим фактом того, что в обществе есть люди, отклоняющиеся от сексуальной нормы. Да и где она уже, эта норма?.. К тому же во всем остальном эти люди от других людей ничуть не отличаются. Они вполне способны работать так же, как и другие, и так же способны производить разного рода ценности, как материальные, так и духовные.
Вспомним хотя бы великого композитора Петра Ильича Чайковского. Или великую древнегреческую поэтессу Сафо. Или великого французского актера Жана Марэ. Или великого русского импрессарио Сергея Дягилева. И еще много кого можно вспомнить.
Но вот ведь какая странность – эти великие люди гей-лесби парадов не устраивали, и вообще были далеки от разного рода демонстративных действий подобного рода. Они, было дело, мучились, страдали – от неразделенной любви, от ревности, от своей непохожести на других — но все-таки жили своей жизнью, не переходя определенных границ. Хотя в прошлые времена, в гораздо менее терпимом обществе, им было жить значительное труднее, чем их братьям и сёстрам в нынешнюю эпоху.
К примеру, широко известный английский писатель и поэт Оскар Уйльд не далее как во второй половине XIX века даже был осужден за гомосексуализм и отбывал срок в тюрьме, из-за чего в конечном счете и прожил намного меньше, чем мог бы.
Наиболее гармоничным, без всяких натяжек, было в этом плане общество Древней Греции. Там отношение к гомосексуализму было абсолютно нейтральное. Гомосексуальные сцены даже изображались на амфорах, но не в качестве какой-то настырной демонстрации, а просто как отражение многообразия жизни. Если на амфорах изображались различные бытовые, военные, исторические, эротические сцены между мужчинами и женщинами, то почему нельзя изобразить сцену между мужчиной и мужчиной, и между женщиной и женщиной?.. Можно. Изображали.
А вот в Древнем Риме начались уже излишества. Именно из-за них и погибла цивилизация Древнего Рима. Из-за излишеств, а не из-за самого факта нетрадиционных отношений между людьми.
Поэтому возникает такая неожиданная мысль, что те «нетрадиционные» люди, которые так настойчиво пытаются проводить свои митинги – какие-то не совсем настоящие. То есть, для них не их ориентация — главное, а нечто совсем другое. Городские площади для них что арена цирка, и на этой арене им страсть как хочется устраивать свои клоунады, чтобы просто выпендриться перед другими.
Кстати, такую клоунаду можно устроить и на почве будто бы вполне нормальных сексуальных отношений. Вот как ее устраивает один пожилой актер, который выкладывает видео и фото своих отношений с молодой женой в открытый доступ в интернете.
И то – перебор, и это – перебор.
Так что милиция (она же – полиция) действовала не только совершенно правомерно, но и абсолютно правильно.

Однажды в подъезде самого обычной девятиэтажки окотилась местная кошка – она считалась не то что бездомной, а – «подъездной», у нее была собственная подстилка на площадке между четвертым и пятым этажами, миска, коробка с песком (хотя большей частью с этими вопросами она ходила на улицу), ее кормили всем подъездом. В общем, этакая «дочь подъезда». Но вот появились котята. Аж восемь штук. И вот их, конечно, кормить никто не собирался.

Нет, не подумайте плохого, топить их тоже не собирались. Котят начали разбирать. Брали в основном для деревни – ловить крыс и мышей. Отвозили деревенским бабушкам и знакомым – подарок, городской котенок-крысолов. И разобрали почти всех. То есть, семерых забрали, начали приучать к коробке, миске и так далее. А один – так и остался с мамой-кошкой. На него никто не польстился, котенок был самым мелким, что называется – не имел товарного вида. Его сложно было представить в роли крысолова, да и в качестве украшения квартиры он не годился.

Все в подъезде жалели котенка-неудачника, который, единственный из всего помета, остался без хозяев. Жалели, искали для него дом, но никак не находили. Пошли разговоры о том, что котенка надо будет как-то… ну, хотя бы выгнать из подъезда. А то мучься потом с кошачьей династией. Да и вообще, кошка – это нормально, привычное дело, а вот еще и кот… ну, совсем, совсем лишнее.

Пока обитатели подъезда пытались решить судьбу бедняги, в одной из квартир умер старый кот. Он прожил солидную кошачью жизнь – 19 лет, был любимцем семьи и фактически хозяином квартиры (как и многие домашние кошки – не они при людях, а люди при них). Хозяйка кота была в отъезде, и ее сын разволновался – что делать? Мать вернется, а кота-то и нет! Как сказать? И вообще, что делать без кота дома? Как можно жить без кота?!..

Почесав в затылке, парень пошел изучать котенка-неудачника. И, присмотревшись к нему, поразился: малыш был практически такого же окраса, как и старый кот. Только старый был черным с белым галстуком и носочками, а котенок – благородного серого цвета, но белый галстук и носочки присутствовали, и были точно такими же, как у старого кота.

С тех пор прошло три года. Огромный серый котяра с белым галстуком и носочками спит на хозяйской подушке. Кстати, бывший недокормыш весит аж 9 килограмм. Причем – ни капли жира. Сплошные мускулы. У него полноценное питание – мясо, куриная печенка, говяжьи почки и так далее. Его любят, ценят и уважают. Он обожает своих хозяев. И, конечно, не ловит мышей.

Кот Ларри котенком попал в лондонский кошачий приют. Ларри был совершенно беспородным, обычный двортерьер – серо-полосатый с белой грудкой и белыми лапками. Теперь Ларри вот уже год как работает. Он занимает официальную должность кота-крысолова в резиденции премьер-министра Великобритании. На этой должности Ларри сменил кота Хэмфри. Хэмфри, тоже беспородный, но лохматый (Ларри – гладкошерстный), между прочим, работал с Маргарет Тэтчер, Джоном Мэйджором и Тони Блэром. Ларри трудится с Дэвидом Камероном.

Жил-был Хемингуэй. И в общем не очень любил кошек. Но капитан Декстер сделал писателю подарок – котенка с шестью пальцами на лапках. Котенок получил имя Снубол (Снежок) и стал любимцем Хемингуэя.

Уже давно нет писателя, а вот кошачье племя процветает. Потомки Снежка до сих пор живут в доме-музее Хемингуэя, во Флориде, на острове Ки-Уэст. Их около пятидесяти штук. И то, что для людей – музейные экспонаты, для котов и кошек – привычная среда обитания. Они спят на музейных кроватях, валяются на музейных шкафчиках. Это – их дом. Кстати, все они – шестипалые.

Для кошек Хемингуэя было сделано даже законодательное исключение. Дело в том, что в черте города запрещается держать дома более четырех питомцев. А тут – аж целых пятьдесят! Но городская комиссия, изучив вопрос в течение нескольких лет, сделала оговорку, в соответствии с которой четырехлапые обитатели дома-музея Хемингуэя являются не просто домашними питомцами, но исторической, общественной и даже туристической ценностью. Так что могут плодиться и размножаться, сколько их душе угодно.

Вот такие странные кошачьи судьбы. Как все плохо начиналось, и как хорошо заканчивается. Так что правы были предки, когда говорили – не родись красивой, а родись счастливой. По крайней мере некоторым представителям кошачьих это удается.